Ильич рассказал мне, что очень внимательно изучил подготовленный англичанами каталог выставки – Иванов презентовал ему копию. Ильич жалел только, что не взял его с собой.

– Шкатулка была в каталоге? – уточнила я.

– Насчет шкатулки я стопроцентно не уверен, но такие лавровые листья – стиль Фаберже. Там ему посвящена целая статья.

По словам Ильича, после революции семнадцатого года большевики распродали часть коллекции Фаберже, в частности, девять так называемых «императорских яиц», подаренных российским царям, которые в свою очередь передаривали шедевры женам.

– Секундочку! Значит, эти яйца не могли быть отправлены Николаем Вторым в Англию! Если, как вы говорите, их продали большевики!

– Эти – нет. Но в каталоге говорится и про другие царские богатства. Я же вам говорю, что Фаберже там посвящена целая статья. Я потом вам дам этот каталог почитать.

– Он на английском?

– Англичане на нескольких языках его сделали. В Россию, конечно, прислали копии на русском. Так вот, я узнал, что пятнадцать яиц, включая эти девять «императорских», купил американец Малкольм Форбс. Может, слышали про такого?

– Слышала. Только что яйца покупал, не слышала. Кстати, а за сколько?

– Это в каталоге не сообщается. Но на сегодняшний день – по оценкам англичан – стоимость одного «императорского» яйца составляет где-то от восемнадцати до двадцати четырех миллионов долларов.

Я присвистнула и тут же закрыла рот рукой, оглянулась на дверь в комнату. Она оставалась закрыта, до нас не доносилось никаких звуков. Но вряд ли Юрик с дивой нас подслушивают.

– Одно из самых известных яиц Фаберже – «Лавровое дерево». Оно как раз состоит из переплетающихся «лавровых» – нефритовых – листьев, правда, с цветами из белой эмали. Я видел его снимок. Шкатулка, которая стоит в этом доме, сделана очень похоже – только без цветов. И она не вписывается в ряд остального барахла, выставленного на тумбе.

– Мало ли… Вы что, редко по квартирам наших людей ходили за годы работы? Вы много видели квартир, где все выдержано в одном стиле? Где все вписывается?

– Ни одной, – усмехнулся Ильич.

– Вот и я о том же.

До нас стали доноситься стоны. Пара занималась тем, ради чего сюда и приехала.

Потом Юрик с девушкой заснули – как я поняла, заглянув в щелочку, а мы с Ильичом переместились на кухню ждать приезда его коллег и там еще подкрепились.

Когда мы услышали звук приближающихся машин, то вышли их встретить. Ильич прижал палец к губам, чтобы не производить лишнего шума, и объяснил ситуацию подробно. Я же занялась изучением каталога.

Я бы с удовольствием прочитала его весь, но сейчас следовало разобраться с «лавровыми листьями». Шкатулка в каталоге была, и, похоже, именно она стояла теперь на даче Самохвалова. В статье о Фаберже насчет «Лаврового дерева» было сказано, что его изготовили в 1911 году. Использовались нефрит, эмаль, золото, аметисты, рубины, цитрины, алмазы, кварц и жемчуг. Дерево как бы росло из ящичка, который, в свою очередь, сделали на подставке с четырьмя столбиками, соединявшимися цепочками. Это яйцо Николай Второй в Англию не отправлял.

С трудом оторвавшись от каталога, я последовала в дом за группой товарищей из органов.

Товарищи разбудили ничего не соображающего хозяина с юной дивой и долго объясняли, что от них хотят. Юрик Самохвалов стал соображать только после того, как один оперативник притащил ведро холодной воды из колодца и Юрик пару раз опустил туда голову.

– У меня шкатулка из английской коллекции?! – пораженно переспросил он, отфыркиваясь. Вода стекала у него по волосам, капала на пол, струйки бежали по щекам. – Откуда ей здесь взяться?

Ему показали на шкатулку, к которой пока никто из бригады не прикасался пальцами, ее только сфотографировали.

– Она давно у вас?

– Понятия не имею, – ответил Юрик. – Медведей сам дочке еще в советские времена из Прибалтики привозил, а остальное… Ну что вы ко мне пристали? Я на эту дачу езжу… сами понимаете зачем. Ну и летом в выходные нажраться. Лучше у жены об этом спросить.

Он осекся, вспомнив, где жена.

– Кстати, что с ней?

– Пока побудет в больнице, – сообщил оперативник, отвозивший ее туда. – Но врачи сказали, что она точно принимала какой-то наркотический препарат. Какой именно, они пока сказать не могут. Сама ничего не говорит.

Юрик схватился за голову.

– Меня кто-то подставляет! – кричал он. – Неужели вы мне не верите?! Разве стал бы я у себя на даче держать драгоценную шкатулку, если бы украл коллекцию?!

– А где бы стали? – вкрадчиво спросил Иванов.

Юрик осекся.

– Я серьезно спрашиваю, – продолжал Иванов. – Помогите следствию, Юрий Сергеевич. Нас в первую очередь интересует коллекция, а только потом, кто ее украл. Тут престиж страны пострадал. По вашему мнению, где ее станет держать укравший?

Юрик какое-то время молчал, потом сказал, что, во-первых, явно действовала группа людей, а не один человек. Одному такое дело было бы не провернуть. Хотя организатором, наверное, выступал один человек.

Значит, ему требовалось поделиться с участниками. Например, ценными экспонатами.

– Вы бы сами взяли экспонат? – уточнил Иванов, который вел допрос.

– Никогда, – сразу же ответил Юрик. – Такие вещи сложно продать – если нет заказчика. Я имею в виду, что подобные кражи обычно осуществляются не просто так, а под конкретный заказ конкретного лица. Какого-то крупного коллекционера, например. Или финансового, нефтяного магната, который хочет иметь у себя в закрытом особняке нечто вроде домашнего музея. А просто красть коллекцию, занесенную в каталоги, глупо. Что с ней делать?

Со шкатулки тем временем сняли отпечатки пальцев, которые потом исследуют, и привезенный опергруппой эксперт принялся за работу, предварительно оценивая вещь. Через некоторое время он кивнул.

– Кто знал про вашу дачу? – устало спросил Иванов.

– Да мне до утра перечислять всех, кто про нее знал! Ее еще мой отец начинал строить…

– Кто-то сейчас живет в поселке?

– Если только на выходные приезжают. Зимой тут постоянно никто не обретается.

– Давайте вернемся к возможному месту хранения коллекции. Где ее может держать тот, кто украл?

– Мог уже продать заказчику, – сказал Самохвалов. – Тогда вы ее никогда не найдете.

– В банке? В ячейке?

Самохвалов покачал головой.

– Не думаю. Я не стал бы доверять нашим банкам, а в Швейцарию ее не вывезти. Даже если подкупить нашу таможню, не подкупить швейцарцев. Это же не денежный перевод.

– Зарыта в землю, как в старые добрые времена? – хмыкнул один оперативник.