– Соседка через улицу сообщила, что почтовый ящик миссис Джонсон переполнен. Их ящики стоят бок о бок. Когда я приехала проверить, передняя дверь была не заперта, так что я вошла. И сразу поняла, что дело плохо.

– А больше ни о чем эта соседка не говорила? О какой-то подозрительной деятельности в районе?

– Про такое не слышала. Хотя мы не сочли это подозрительной смертью, так что никто эту соседку не опрашивал. Может, завтра? Вы с ночевкой?

– Да, – ответила Гвен. – А еще мне, скорее всего, понадобится побеседовать с коронером. Все будет зависеть от того, что мы найдем здесь, в доме.

Я вполуха прислушивался к тому, как они ведут разговор, но уже начал обследовать кухню. На задней стене под потолком висели два шкафчика, наверняка предназначенные для всяких припасов или посуды, но Элейн заполнила их книгами в твердом переплете. Я изучил корешки – полно романов Элизабет Джордж[79] и Энн Перри[80], двух ее любимых авторш, но имелось тут и несколько книг, которые я отнес бы скорее к категории романтического саспенса, причем с уклоном в романтическую сторону – жанр, который, по уверениям Элейн Джонсон, она откровенно презирала.

– Ну вот и отличненько, – резюмировала детектив Чифелли, после чего добавила: – Итак, буду только рада побыть тут с вами обоими, помочь вам осмотреться. Хотя меня столь же устроит оставить вам ключ и не путаться у вас под ногами. Можете вернуть его завтра с утра, в любое удобное время.

– Вам нет никакой нужды тут с нами торчать, – заверила Гвен. – Мы и так вас достаточно напрягли.

– Ну вот и замечательно. Тогда оставляю вас здесь, а вы заскакивайте завтра в отдел в любое время.

– Вполне устраивает.

Мы распрощались с ней и проследили, как она бредет по глубокому снегу обратно к своей машине.

Гвен повернулась ко мне.

– Готовы? – спросила она.

– Конечно. Есть у нас какой-то план наступления или просто для начала осмотримся?

– Думаю, вам стоит сосредоточиться на книгах, а я займусь чем-нибудь другим.

– Годится, – сказал я.

Мы шагнули в комнату, которая наверняка некогда служила столовой, и Гвен отыскала выключатель. При свете помигивающей люстры стало ясно, что чуть ли не каждую свободную поверхность здесь занимали книги, большинство из которых были кое-как составлены стопками на полу или прямоугольном обеденном столе.

– Может, мне потребуется кое-какая помощь с книгами, – сказал я.

– Вам не надо их внимательно изучать; просто посмотрите, нет ли чего необычного. А я поднимусь наверх в спальню.

Я остался в столовой. Трудно было смотреть на собранную Элейн Джонсон коллекцию детективов и сразу же не прикинуть, сколько все это добро может стоить. Хватало тут и откровенной макулатуры – стопок массового чтива в сомнительном состоянии, – но я быстро засек первое издание «Вскрытие показало» Патриции Корнуэлл[81] и одно из ранних изданий «Черного эха» Майкла Коннелли[82]. Интересно, подумал я, что теперь станется с этими книгами, а потом напомнил себе, что я здесь совсем по другому поводу.

– Малколм! – это Гвен кричала со второго этажа.

– Да! – крикнул я в ответ.

– Можете подняться сюда?

Я поднялся по лестнице, тоже уставленной стопками книг по краям ступенек, и нашел Гвен в спальне, где она не сводила взгляд с пары наручников, висящих на гвозде. Я ткнул в них пальцем.

– Ни к чему не прикасайтесь, – поспешно произнесла Гвен. – По-моему, сначала надо снять отпечатки.

– В «Смертельной ловушке» тоже на стенке висят наручники. Они играют критическую роль в пьесе.

– Знаю, – сказала она. – Я вчера вечером еще раз пересмотрела фильм. И посмотрите-ка сюда.

На полу у нее под ногами стояла прислоненная к стенке картинка в рамке – фотография какого-то маяка.

– Вы думаете, что Чарли принес с собой наручники, снял картинку и повесил их на гвоздь, только чтобы мы убедились, что это действительно посвящение «Смертельной ловушке»?

– Думаю, что да, – подтвердила Гвен, после чего двинулась к стенному шкафу. – Итак, он прячется – скорее всего, как раз в этом шкафу, – может, в маске, и потом выскакивает оттуда и пугает ее до смерти.

– Странно, – произнес я. – Насколько нам известно, он впервые ставит сцену, которая напрямую указывает на мой список.

– И впервые убивает кого-то из ваших знакомых.

Мы оба постояли, глядя в сторону шкафа. Гвен произнесла:

– Честно говоря, я увидела достаточно. Я просто хочу, чтобы эти наручники сфотографировали и сняли с них отпечатки.

– Он наверняка был в перчатках.

– Этого мы не знаем, пока не проверим; но да, он наверняка был в перчатках.

Я оглядел остаток комнаты, пока Гвен вытаскивала телефон и водила глазами по экрану – судя по всему, читая только что полученную эсэмэску. Здесь была старая кровать с четырьмя высокими столбиками по углам, небрежно заправленная и накрытая ворсистым розовым покрывалом. На паркетном полу лежали вязаные декоративные коврики, за годы основательно выцветшие. К одной из ножек кровати пристал спутанный мех.

– У нее было какое-то домашнее животное? – спросил я.

– Не помню, чтобы в рапорте об этом упоминалось, – ответила Гвен.

Я попытался представить себе Элейн Джонсон в обстановке нашего магазина – вроде как она никогда не уделяла особого внимания Ниро. В итоге предположил, что у ее сестры была собака или кошка, и хозяйки просто никогда не вытряхивали коврик. Вообще-то ничего в этом доме не блистало чистотой. Я подошел ближе и посмотрел на фотографию в рамке на стене над комодом. Рамка была белой, и ее верхний торец оказался чернющим от грязи. Вставленная в эту рамку фотография изображала некое семейство в отпуске – отец в рубашке-поло, мать в коротком клетчатом платье и роговых очках. С ними – четверо детей: два мальчика постарше и две девчонки помладше. Они позировали перед огромным деревом, вроде как секвойей – похоже, где-то в Калифорнии. Я наклонился, пытаясь определить, кто из этих малолетних девчонок Элейн, но фотография была слегка не в фокусе и выцвела от времени. Однако я пришел к выводу, что Элейн – младшая из двоих, та, что в очочках, прижимающая к боку куклу. Она единственная из всех детей не улыбалась.