– Даня, ты же знаешь, что без твоего одобрения ничего не запустится! Поверь, если бы я могла не приходить, то не пришла бы. – Гордо расправив плечи, я ждала его ответа.

– Следи за словами, – он беспечно перевернул лист и стал вчитываться ещё внимательнее. Не знаю почему, но это спокойствие стало последней каплей в моих кипящих чувствах.

– Перестань вести себя как мальчишка! – я плюхнулась в кресло и ладонями треснула по столу.

– Что, прости? – он поднял взгляд, его губы остались приоткрытыми, брови поползли вверх.

– Мы взрослые люди! Сколько можно делать мне замечания и оскорблять? Соберись уже и как мужчина скажи, что не хочешь меня. Или, что вообще никого не хочешь. Почему для тебя так важно, чтобы я испытывала к тебе отвращение?

Он долго не отвечал. Сцепил пальцы в замок и кинул на них подбородок, будто ему предстояло сыграть долгую шахматную партию. Наконец, тяжело вздохнув, Даня сказал:

– Потому что только ненавистью можно избавиться от любви.

– Думаешь, твои оскорбления и придирки вызывают во мне отвращение к тебе? – усмехнулась я. – Нет, отвращение я испытываю только к себе, спасибо! Если так хочешь меня отвадить, придумай что-то посерьёзней, чем детское поведение! – я не собиралась думать над его сомнительными методами. Поднялась, вжала дверную кнопку так сильно, что хрустнуло запястье, и вынеслась из кабинета.

К моему счастью мне было чем заняться в эту пятничную смену – VIP зона собралась особенно прихотливая. Смена выдалась напряженная, аппетит был съеден нервами. Творилось что-то с курсом валют, с акциями, с биржами и пятьдесят процентов гостей, зависящих от этих показателей, винили в обвалах меня, официантов и всех, кто проходил мимо. За эту ночь я стряхнула паутинки с каждого темного угла Опиума. Бегая кругами из лобби в VIP зону, а затем к бару, в кухню и, наконец, в свой кабинет, по пути заскакивая к начальнику охраны, я не имела возможности обдумывать личные драмы.

Все двадцать шесть столиков двухэтажной VIP зоны были забиты гостями. Официанты, все как один, путали заказы, и я должна была ругать их за это, но была им благодарна за то, что жалобы недовольных снобов отвлекали меня от мыслей. К обеду я впервые за смену присела, и ноги тут же взорвались гудящей болью. Я чувствовала её уже сотни раз прежде, но сегодня почему-то набегали слезы на глаза и втягивали в голову уничижительные мысли.

В это утро я, как и Вита оставила пустой свою тарелку. Всё же, во время обеда, я попыталась не подать виду, что творилось у меня внутри. Общение с Виталиной и Леной пошло мне на пользу. Мы много говорили и хохотали, хотя я делала это через силу.

– Ну, всё, – Вита тяжело выдохнула после уморительного смеха. – Я пошла, посчитаю мясо, иначе опять черти сколько закажут!

– Давай, дорогая. Я вот кофе допью и тоже отправлюсь к своему мясу. – Двусмысленно выдала Лена.

Мы снова посмеялись, как глупые девчонки. Вита ушла, я запрокинула последние глотки крепкого напитка и отправилась в уборную, вымыть руки. Я не любила делать это в кухне, возле огромных стальных раковин, где всегда находились посудомойки, поэтому как обычно зашла в туалет для персонала.

Не знаю, почему я сразу же не отпрянула обратно за дверь. Я должна была выскочить обратно, как только краем уха подцепила неприличный стон из закрытой кабинки туалета. Запреты были для всех одинаковые, но хоть я сама долго нарушала их в кабинете начальника, мне захотелось смутить этих беспредельщиков. Подойдя к раковине с озорной ухмылкой, я включила воду и вымыла руки. Ахи в кабинке не прекратились, и я бросила взгляд на её отражение в зеркале. В крошечной щелке, между полом и дверью виднелись приметные красные лабутены Веры и черные ботинки с тяжёлой подошвой.

Сидя у бара, в громкой, ни капли не выдохшейся к четырём утра толпе, я пыталась сопоставить всё произошедшее. Я ещё не понимала в ту секунду что произошло, не чувствовала ни ревности, ни злости, ни отвращения. Во мне лишь что-то померкло, то, что раньше грело, а теперь кусок пустоты внутри меня с каждым мгновением всё больше замерзал. Казалось, всё сошлось. Он отказался от меня, потому что нашёл мне достойную замену. Но что-то во мне вызывало отторжение этой гипотезы. Быть может, обычная женская ревность?

Наверно со стороны я выглядела как овощ. Хоть мысли и бурлили в моей голове, но чувства и эмоции притупились, чтобы не перерасти в уничтожающую боль. Уставившись в одну точку, я всё пыталась найти объяснение, которое бы устроило моё сердце, а не голову. Хоть в голове всё и сходилось, на сердце давило странное чувство, будто я не заметила немаловажную деталь, будто безмятежно пропустила мимо себя какие-то события, которые заставили Княшича пойти на столь гнилой способ, чтобы отвадить меня от себя.

Я дождалась, пока Вера вернётся к стойке, а Даня поднимется по лестнице, звеня тяжестью подошв по ступеням, и пошла за ним. Я не знала, что спрошу у него, как только окажусь лицом к лицу. Закрыв за собой дверь в его кабинет, я, почему-то, решила зайти не с той стороны.

– Кого ты только что трахал в туалете?

– О чём ты? – он удивлённо произнёс фразу, но не приправил её соответствующими эмоциями на лице.

– Да брось, не будь трусливым мальчишкой. Кого теперь ты имеешь в этом клубе вместо меня?

Его голова перекатилась на шее с наклона влево на наклон вправо. Я видела в его глазах остроту, которую он готовился бросить мне в лицо:

– Думала, я сплю только с тобой? – он поднёс к губам стакан с алкоголем и отпил почти что половину.

Не знаю, от чего мне сделалось противнее. От того, что я понимала, зачем он так поступил или от того, что сейчас Даня не сознавался в своем замысле.

– Знаешь, тебе хватило бы одного аргумента, чтобы я поверила в то, что это был не ты. Там, в туалете. – Я уселась в кресло и растеклась по нему. – Мог сказать, что тебе незачем прятаться по кабинкам. Что оттрахал бы кого угодно у себя в кабинете. Тогда это бы выглядело правдоподобно. Тогда я бы поверила, что случайно вас застукала. Но теперь понимаю, что ты сделал это специально и, знаешь, ничуть не легче.

– Рита, – безучастно начал он, включив равнодушие на лице. Заметив это, я решила включить стерву.

– Кого ты трахал? – Почему-то мне было важно услышать её имя из его уст и по голосу понять чувства,