Как только они переступили порог дома, Кристина обвила руками шею Нормана. Последовал жаркий поцелуй. Ей захотелось незамедлительно почувствовать тепло его обнаженного тела, и она принялась торопливо снимать с него одежду: скинула пиджак, развязала галстук, расстегнула пуговицы на рубашке и коснулась ладонями его груди.

Она покрывала поцелуями его шею, плечи и чувствовала, что никогда не насытится.

Норман наклонился и приник к ее губам. Этот поцелуй был таким горячим и жадным, что у обоих закружилась голова. Норман крепко обхватил Кристину за талию и приподнял с пола. Она тут же обвила ногами его талию, и он понес ее в спальню, слегка покачиваясь, не прерывая умопомрачительный поцелуй.

Свет не включали. Он им был совсем не нужен.

Норман положил Кристину на кровать и быстро высвободил ее из пут кружевного платья и белья. Она сняла с него остатки одежды.

Он осыпал ее поцелуями и ласками, а когда вошел в нее, почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. У Кристины из глаз покатились слезы. Слезы безграничной радости от ощущения полного соединения. Ей не верилось, что происходящее — явь, что все это не игра ее воображения, не видение, не сон…

Спустя некоторое время они расслабленно лежали, закрыв глаза, прерывисто дыша, прислушиваясь, к сердцебиению друг друга.

Немного отдохнув, Кристина ласково провела кончиками пальцев по телу Нормана: по груди, животу, опустила руку ниже, дразня, приглашая его к повторению близости.

— Теперь моя очередь, — прошептала она, медленно садясь ему на живот.

Ей хотелось довести его до полной потери контроля над собой, до исступления, до безумия. И у нее это с блеском получилось.

Потом они дремали и опять занимались любовью. Отдыхали и вновь сливались воедино…

Когда в окна просочились первые розовые, нежные лучи рассвета, Норман встал с кровати, взял Кристину на руки и понес в ванную.

Отрегулировав температуру и напор воды в душе, он намылил руки и принялся гладить ими тело Кристины. Она всегда любила принимать душ вместе с ним, но даже не подозревала раньше, что он способен быть настолько нежным.

— Теперь я! — воскликнула она, когда Норман смыл с нее остатки ароматной пены, и взяла в руки мыло.

Он несколько напрягся, но это ускользнуло от ее внимания.

Едва, коснувшись ладонями его груди, она ахнула и замерла. У него на теле в районе ребер с правой стороны краснели уродливые порезы.

Кристина отступила на шаг назад и окинула всего его заботливым внимательным взглядом.

— Повернись, пожалуйста, ко мне спиной.

Он склонил голову набок, пытаясь превратить все в шутку, и выпятил вперед нижнюю губу, как маленький ребенок.

— Зачем?

Кристина покачала головой, обошла его, желая оказаться у него за спиной, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться в мокрой ванне.

То, что она увидела, повергло ее в шок. Поясницу Нормана исполосовали еще более страшные следы недавней катастрофы. Они были и на бедрах, и на правой голени.

— Норман… — пробормотала она, переведя дыхание. — Почему же ты ничего мне не сказал? Нам следовало быть более осторожными ночью…

Он повернулся к ней лицом и обнял за плечи.

— Ночью я ни разу не вспомнил об этих царапинах… И не переживай, пожалуйста. Эти ранения внешние и не представляют собой никакой опасности.

Кристина наклонилась и поцеловала чуть затянувшуюся рану у него на ребрах, едва касаясь его губами. Норман закрыл глаза от наслаждения и улыбнулся.

— Знаешь, а мне стало гораздо легче!

Она поочередно поцеловала каждое из его ранений. Потом выпрямилась, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в губы.

— Ты прелесть, Кристи! — пробормотал он, протянул руку, взял с крючка полотенце и тщательно вытер ее. Потом вытерся сам, вылез из ванны, взял Кристину на руки и отнес на кровать.

— Твои раны следует чем-то обрабатывать, — заботливо сказала Кристина, кладя голову ему на плечо.

— Врач выписал мне рецепт на какую-то мазь, — небрежным тоном ответил Норман и, уткнувшись носом в ее волосы, с шумом вдохнул их запах. — Как я скучал по тебе, Кристи!

Они проснулись поздно, умылись и неторопливо вышли в кухню. Была суббота, и никому не нужно было спешить по делам.

Завтрак готовили вместе. Норман занимался приготовлением яичницы с беконом, а Кристина — чая и кофе.

Кормили друг друга с вилочки, это их обоих очень забавляло. А когда пили чай, много разговаривали: делились рабочими новостями, впечатлениями о нескольких прошедших неделях, которые, как выяснилось, для обоих были самыми мучительными в жизни.

На Нормане были джинсы и темно-серая футболка. Странно, но таким он нравился Кристине гораздо больше, чем в строгих костюмах и рубашках с запонками на манжетах.

Она надела на себя его халат. Ничего другого, кроме вчерашнего кружевного платья, у нее здесь не было.

Вновь и вновь в ее памяти всплывали чудесные картинки прошлой ночи. И она с облегчением вздыхала.

— Ты уже допила чай? — спросил Норман, заглядывая ей в кружку. — Тогда поднимайся. Я хочу показать тебе кое-что.

— Это «кое-что» находится внутри квартиры? — поинтересовалась она.

— Нет, — ответил Норман. — В другой части города.

— Норман! — вскрикнула Кристина. — Ты посмотри, во что я одета! В таком виде я не осмелюсь выйти на улицу.

— Если ты очень хочешь, я могу завезти тебя по пути в твое бывшее жилище, — ответил он, делая особый акцент на последних двух словах. — Переоденешься. Но меня нисколько не смутило бы, если бы ты поехала прямо в халате. В нем ты смотришься потрясающе!

— Норман! — Она с шутливой строгостью легонько ударила его по плечу.

Потом поднялась в спальню, а через две минуты уже вновь появилась во вчерашнем платье.

— Заедем в мое бывшее жилище! — решительно заявила она.

Переоделась она быстро, и они направились к побережью. Там, где возвышались особняки наиболее влиятельных в городе людей, Норман сбавил скорость, а подъехав к одному из них, трехэтажной постройке, остановил машину.

— Вот мы и прибыли! — весело провозгласил он.

Ее лицо выражало стеснение и любопытство.

— Норман… Ты должен был предупредить меня, что мы едем в гости… Я бы надела на себя не джинсы и майку, а что-нибудь более приличное.

Норман ничего не ответил. Лишь загадочно улыбнулся, вышел из машины и помог выйти ей.

Дом не мог вызывать ничего, кроме восхищения.

Везет же тем, кто в нем живет, подумала Кристина, оглядывая красивый особняк. Он отличался от соседних построек чистотой линий, за счет чего казался легким, а не громоздким, как большинство соседних зданий, хоть и был достаточно внушительных размеров. Его крышу покрывала зеленая черепица, на фоне белоснежных стен прозрачные окна смотрелись, как поверхность воды в чистом озере.