Я написал адрес, заклеил конверт, сам отнес его и опустил в ящик. Первые после разлуки дни я точно барахтался в пустоте и не желал видеть никого, даже пациентов. Я не искал с Руфью встреч, считая просьбу своей повелительницы законом. Но жизнь взяла свое: мне стало скучно и захотелось человеческого общества. Как-то вечером я вспомнил о своих друзьях из Темпла, с которыми не встречался больше недели. Поужинав и набив трубку, я отправился по знакомому адресу и возле парадной двери столкнулся с профессором, державшим в руках фонарь, два складных стула и книгу.

– Барклей! – воскликнул Торндайк. – А мы с Джервисом уже забеспокоились, куда вы подевались?

– Давненько я у вас не был, много работы.

– Признаться, выглядите вы неважно, похудели и осунулись. Наверное, Феттер-лейн так неблаготворно на вас действует?

– С ним почти закончено. Через десять дней Бернард возвращается из круиза и забирает у меня всех своих пациентов. Куда вы собрались со стульями?

– Решил посидеть у решетки сада. Там прохладнее, чем в комнатах. Если чуть-чуть подождете, я захвачу третий стул, хотя Джервис вернется нескоро.

Профессор взбежал по лестнице, взял стул, и мы со всей амуницией отправились в спокойный уголок в начале аллеи, где расставили стулья и повесили на решетку фонарь, после чего я спросил:

– У вас есть новости по делу о наследстве Беллингэма?

– К сожалению, ни одной. Все мои розыски не увенчались успехом. Конечно, собраны значительные данные, и все они не противоречат друг другу, но я не привык делать выводы, не базируясь на чем-то совершенно определенном и незыблемом. Я добиваюсь либо подтверждения, либо отрицания своих гипотез, и мне требуются новые доказательства.

– Я и не знал о значительных данных.

– Ну что вы! – удивился Торндайк. – Вы осведомлены не хуже меня. У вас в руках все существенные факты. Видимо, вы просто не сопоставили их, не докопались до сути, а то пришли бы к интересным умозаключениям.

– Вы не поделитесь ими со мной?

– О нет, не просите. Пока я провожу расследование, я не сообщаю о своих подозрениях, а также промежуточных выводах никому, даже Джервису. Так я ограждаю себя от досадных упущений, о которых впоследствии приходится жалеть. Не подумайте, будто я вам не доверяю, но в первую очередь я забочусь об интересах своего клиента. Моя стратегия – держать неприятеля в неизвестности.

– Да, конечно, я не должен был спрашивать.

– У вас нет в этом необходимости, – улыбнулся Торндайк. – Когда вы соберете воедино все кирпичики, то поймете, как выстроить дом. – Профессор тревожно взглянул на меня и вдруг спросил: – Что с вами, Поль? Вы будто в прострации. Личные неприятности? Переживаете из-за своих друзей?

– Нет, не особенно, – уклонился я от ответа, – хотя перспективы у них не слишком обнадеживающие.

– Все не так плохо, как вам кажется. Меня поражает другое: ваша веселость куда-то испарилась. Я не привык докучать людям и лезть к ним в душу, но если вам нужен совет, вы не встретите отказа, и не забывайте: мы – старые друзья, и вы – мой ученик.

Я с благодарностью посмотрел на него, вздохнул и выложил всю историю своего романа, сначала застенчиво и сдержанно, а затем все доверчивее и свободнее. Он слушал, почти не перебивая, а когда я закончил, мягко опустил руку мне на плечо:

– Вам не повезло – такое случается. Я вам сочувствую, но ведь девушка ясно дала понять, что тут не замешан другой мужчина.

– Тогда как объяснить ее поведение? Я день и ночь ломаю голову, но не нахожу никакой серьезной причины, кроме одной: Руфь не любит меня. Но, по-моему, это временное состояние, а она твердит о каком-то непреодолимом препятствии.

– Нет смысла блуждать в потемках, – сказал Торндайк, – когда брезжит свет.

– Какой свет? – встрепенулся я. – Я ничего не вижу.

– Вы упускаете некоторые обстоятельства, касающиеся мисс Беллингэм. Она, вероятно, тоже не учитывала их. Давайте разберемся, каково ее действительное положение в связи с исчезновением ее дяди.

– Я ума не приложу, о чем вы.

– Ну-ну, посмотрите фактам в глаза. Следствие разрабатывает версию – заметьте, я не говорю, что разделяю ее, – будто Джон Беллингэм отправился в Вудфорд уже после визита в Элтем. Допустим, коллекционер попал в дом своего брата Годфри, а потом беднягу уже никто не видел живым. В парадную дверь он не входил, но имелась задняя калитка со звонком, который раздавался в библиотеке. Припомните: когда в усадьбу приехали Хёрст и Джеллико, мистер Годфри только что откуда-то вернулся. До этого мисс Беллингэм сидела в библиотеке одна, и именно тогда, как предполагает следствие, туда зашел ее дядя. Вот каков расклад событий, дорогой Барклей. Доказательств нет, но, пока Джона Беллингэма не найдут живого или мертвого, этот вопрос будет висеть, как дамоклов меч. Джордж Хёрст в целях самозащиты вылезет из кожи вон, но подтасует факты так, чтобы снять подозрения с себя и перенести их на другое лицо. Разумеется, на мисс Беллингэм.

Я замер от ужаса, после чего меня охватило бешенство.

– Черт возьми! – закричал я, вскакивая со стула. – У кого хватит дьявольского нахальства заподозрить тихую, скромную, слабую девушку в жестоком, разнузданном убийстве?

– Посыплются намеки, полиция начнет копаться. Мисс Беллингэм знает об этом, вот и отказывается соединиться с вами брачными узами. Рисковать – значит втянуть вас в процесс, запятнать ваше честное имя неприятной, порочащей гласностью.

– Ах, перестаньте! Ужасная ситуация. Но я не о себе думаю – я рад бы разделить несчастья Руфи, будь они неизбежны. Но ведь одна мысль об этом – кощунство и святотатство.

– Разделяю ваше негодование, но вы не должны обижаться на то, что я с такой прямотой посвятил вас в козни врагов мисс Беллингэм. Идет расследование, и каждому подлому субъекту хочется выставить себя в выгодном свете.

– Вы намекаете на преднамеренное коварство, на заговор, так?

– Я убежден в отсутствии случайностей. В невиновности мисс Беллингэм я не сомневаюсь; все подстроено умышленно и с определенной целью – сбить судей с толку и навести на ложный след. Я жду – и вовсе не с христианским терпением, – когда удастся схватить за щупальца того паука, что плетет хитроумную и злодейскую сеть.

– Чего конкретно вы ждете?

– Неизбежной ошибки, – объявил он, – которую совершает всякий, даже самый ловкий преступник. До сих пор о нем ничего не было слышно, но сейчас он наверняка что-то предпримет, и тогда он у меня в руках.

– А если он не проявится?

– Иногда приходится бороться с типами, дошедшими в своих мерзостях до совершенства. Правда, я таких виртуозов еще не встречал, но не отрицаю их существования.

– И что же? Будем сидеть и смотреть, как погибают наши друзья?