– Это один из подмастерьев Фельдмана, Юрий Гуревич!

– Гуревич?

Алла внутренне содрогнулась: она ведь сама допрашивала этого парня вместе с его напарником, но пытки настолько обезобразили его лицо, что его, наверное, сейчас не признала бы и собственная мать!

– Откуда узнали, что это он? – спросила она. – При нем нашли документы?

– Нет. Если кошелек и был, то его тиснули, зато во внутреннем кармане обнаружилась бумажка с регистрацией – парень-то из Белоруссии, а здесь хату снимал. По прописке его и вычислили.

– Надо же… неожиданно!

– Чего злодеи могли от него хотеть, Алла Гурьевна? – задал вопрос Белкин.

– По-моему, нетрудно догадаться, Александр, – задумчиво ответила она.

– Бриллианты? Думаете, он грохнул ювелира и заныкал камешки, а кто-то прознал об этом и расправился с ним?

– Может, так, а может, это сделали его подельники, которых он «нагрел»? Сам Гуревич ювелира не грабил, у него на то время железобетонное алиби, как и у его напарника… Кстати, нужно срочно найти этого Антона Гущина!

– Вы считаете, его тоже могут…

– Разумеется, Александр!

– Так, может, я займусь?

– Само собой, бегите, срочно!

– Анна Яковлевна, вы можете назвать причину смерти? – задала она вопрос эксперту.

– Ну, смертельных ранений я не вижу, – ответила та. – Судя по всему, умер он именно от пыток – перестарались, демоны! Однако непосредственную причину смерти я смогу назвать только после вскрытия.

– Получается, вполне вероятно, злодеи так и не узнали то, что хотели?

– Допускаю такой вариант. Так что, если у него и в самом деле был напарник… простите, я ведь слышала ваш разговор с коллегой, – так вот, вы правильно сделали, что приказали его искать: раз этот им ничего не сказал, скорее всего, второму недолго осталось бегать!

– Остается вопрос, – проговорила Алла задумчиво, – почему он не сказал?

– Вы что имеете в виду?

– Пытки были жестокими, так?

– Ну?

– А жертва не похожа на Карбышева[5]!

– Вы думаете, он бы все им выложил, если б знал? Что ж, тогда ищите второго, Алла Гурьевна! Ребята, мы закончили – сворачиваемся! – обратилась она к своим помощникам и снова повернулась к Алле. – Мы сняли отпечатки пальцев, однако, если правда, что хозяин сдает гараж в аренду, их тут будет большое разнообразие. В любом случае о результатах я вам сообщу – как только, так сразу. Всех благ, Алла Гурьевна!

Они представляли собой забавную процессию, четверо высоких мужчин с сумками и чемоданчиками, возглавляемые щуплой начальницей, на спине которой болтался огромный в сравнении с фигуркой эксперта рюкзак. Сурдина бодро топала по грязи в высоких резиновых сапогах, и Алле вдруг до смешного захотелось запеть детскую песенку «По разным странам я бродил, и мой сурок со мною…». Почему именно эта песня пришла ей на ум? Худенькая, юркая Сурдина ничем не напоминала упитанного сурка – скорее она походила на суриката, – однако наш мозг порой откалывает странные номера, и это, видимо, был один из них. Кстати, Алла лишь совсем недавно узнала, что стихи, которые казались ей детскими, на самом деле написал Гёте, и рассказывали они о маленьких бродяжках, живущих подаянием. А музыку к песне, уже гораздо позднее, написал сам Бетховен… Но эта информация, к сожалению, не могла помочь ей раскрыть убийство. Ах нет, уже два!

* * *

Татьяна нервничала, это было совершенно ясно, но почему – вот вопрос: терзало ли ее чувство вины или она испугалась, что изобличена? Честно признаться, Лера тоже не испытывала большого удовлетворения. Да, им удалось добыть кое-какую информацию, компрометирующую девушку, однако Лера прямо-таки кожей чувствовала, насколько тонка ниточка, за которую они решили потянуть: если девчонка сама не разболтается, от страха или из-за мук совести, – в конце концов, убить человека, да еще того, с кем лично знаком, нелегко! – «прижать» ее по-настоящему не получится… Особенно если за дело возьмется ее папаша. А в том, что он возьмется, Лера ни секунды не сомневалась.

– Таня, за что ты убила свою однокурсницу Катю Уткину?

Логинов, которого Лера тоже пригласила на допрос, «выстрелил» прямым вопросом так неожиданно, что она даже растерялась на несколько мгновений. Делать ему замечание при подозреваемой было неприемлемо, поэтому она сочла за лучшее промолчать, позволяя оперу перехватить инициативу – черт, он уже это сделал!

– Ч-что?! – пробормотала Татьяна, не ожидавшая такого поворота, с места – в карьер.

– Ты мне тут не «чтокай»! – рявкнул Виктор, беря на себя роль «плохого полицейского». – Может, папу своего ты и можешь обмануть, но только не меня: я-то в курсе, на что способна его «золотая» девочка!

– Я никого не убивала! – взвизгнула Татьяна, вцепляясь пальцами в поцарапанную во многих местах деревянную столешницу. – С чего вы взяли?!

– С того, что ты заключила с жертвой сделку и выполнила свою часть, а она – нет!

– Не понимаю, о чем вы!

А девица оказалась крепким орешком, подумала Лера: как бы то ни было, совесть ее точно не мучает! Интересно, это признак социопатии или невиновности?

– Ты устроила ее работать в дом твоей бабушки, а она все равно «слила» в интернет видеозапись с вечеринки, на которой ты, мягко говоря, смотришься не лучшим образом! – ничуть не смущаясь, продолжал давить Логинов.

Татьяна отшатнулась: стрела попала в цель.

– Вы… откуда вы знаете… о записи? – тоненьким, как у ребенка, совершенно не свойственным ей голоском пропищала девушка.

– А мы много всего знаем, – вступила в беседу Лера, уже не жалея, что Виктор «разогрел» для нее подозреваемую – теперь пришел ее черед. Логинову это не понравится, но, в конце концов, следователь здесь она! – К примеру, о том, что ты ругалась с Катериной за день до ее гибели, и вы даже подрались.

– Этого никто не видел… то есть, это неправда!

– Так не видел или неправда?

Татьяна потупилась, поняв, что сболтнула лишку.

– Неправда, – едва слышно пролепетала она.

– А если мы устроим вам очную ставку – тебе и свидетельнице?

Татьяна ничего не ответила, только до боли сжала кулаки на коленях: Лера поняла, что она близка к тому, чтобы начать «колоться», надо лишь еще немного поднажать. И надо же было, чтобы именно в этот момент в допросную ворвался Рогов-старший! Казалось, от него пар идет, как от горячего источника на Курилах, так он был зол.

– Какого черта вы задержали мою дочь, ничего мне не сообщив?! – заорал прокурор. – Вы вообще понимаете, что делаете?!

– Никита Терентьевич, Татьяна – совершеннолетняя, и присутствие родственников во время допроса ей не требуется, – спокойно возразила Лера.

– Допроса? Она, что, подозреваемая?!

– Да.

– И в чем же?

– В убийстве Екатерины Уткиной.