сможете это сделать лишь в том случае, если и в самом деле не убивали отца. Для вас же безопаснее сейчас у нас, под охраной, а не на воле… Дежурный!

* * *

Внутри ограненного камня пылал красно-оранжевый огонь. Он то вспыхивал, становясь алым, словно кровь, то меркнул, отливая розовым в искусственном свете. Огранка «маркиз» как нельзя лучше подходила этому потрясающему камню. Интересно, кто станет его хозяйкой – какая-нибудь почтенная матрона или молодая женщина, знающая толк в ювелирных украшениях? Само собой, у нее должны водиться деньги, ведь далеко не каждая может себе позволить сапфир «падпараджа», чистым весом в шесть карат! Жаль, что красота украшений, как правило, идет вразрез с женской привлекательностью: чем старше женщина, тем больше на ней золота и камней, ведь молодым и красивым такая роскошь редко доступна…

Роман разогнул спину и выключил ограночный станок: теперь оставалось соединить сапфир и оправу, но он еще не решил, будет это кольцо или центральная часть композиции в колье. Он редко приобретал камни заранее, не имея в голове готового дизайна, но то был особый случай – едва увидев этого «падпараджу», Роман понял, что должен его заполучить! Он твердо верил, что у каждого камня есть душа, и что именно камень выбирает хозяина, а не наоборот. При этом он руководствовался отнюдь не той астрологической ерундой, которой полно в интернете и которая утверждает, что каждому знаку зодиака подходят определенные минералы – это было бы слишком просто, распределять людей всего лишь по двенадцати категориям! Каждый камень индивидуален, как и его владелец.

Вот, к примеру, Валерия Медведь: какой бы камень он для нее подобрал? И, что еще интереснее, какой выбрала бы она сама? Она чем-то похожа на этот сапфир: иногда сверкающая и разбрасывающая повсюду искры, иногда горящая ровным неярким светом… Почему он подумал о ней? Вряд ли Медведь способна оценить столь изысканный минерал – она для этого слишком проста и прямолинейна, а «падпараджа»… «падпараджа» – это камень королев! И все же, как ни старался, Роман постоянно словно бы видел перед собой ее белокурую головку в обрамлении светлых, непослушных кудрей и лучистые серые глаза, меняющие цвет в зависимости от освещения… Ну прямо как этот драгоценный сапфир!

От раздумий его отвлек звонок селектора.

– Роман Карлович, тут один человек вас требует! – услышал он голос консьержа, нажав на кнопку. – Я попросил его представиться, но он отказывается – говорит, что сделает это лично, с глазу на глаз.

Роман терпеть не мог незнакомых людей. Кто бы это мог быть? Точно – не клиент, иначе бы он сначала позвонил… Нет, он ни за что не впустит чужака в свою квартиру, крепость, только внутри которой он и чувствует себя преотлично!

– Я сейчас выйду, – сказал он консьержу. – Пусть ждет меня в фойе.

Накинув джинсовку, Роман запер мастерскую и пошел по длинному коридору к выходу. Его рабочее место находилось на первом этаже, тогда как квартира располагалась на шестом. Вместе с ним еще несколько человек владели нежилыми помещениями в элитном доме на Фонтанке: с его мастерской соседствовали салон красоты, пекарня, магазинчик «нишевой» парфюмерии и нотариальная контора. Все эти заведения, кроме принадлежащего Роману, имели собственные входы, и чтобы туда попасть, не требовалось проходить через фойе.

Выйдя в просторный, светлый холл, он огляделся в поисках незнакомца.

– Он вышел на улицу, – пояснил консьерж. – Сказал, что в скверике, на скамеечке будет ждать.

Поблагодарив служащего, Роман вышел на улицу. Дождь закончился, но небо ничуть не прояснилось: по нему медленно плыли тяжелые, плотные облака, обещающие новые осадки в самом ближайшем времени. Поежившись, он запахнул куртку, но застегивать не стал: вряд ли ему есть о чем беседовать с визитером, так что разговор не затянется, и он вскоре вернется к любимому занятию: «падпараджа» требовал срочного дизайнерского решения!

Он заметил этого человека сразу – в принципе, ничего удивительного, ведь тот сидел на мокрой скамейке в одиночестве, подстелив под пятую точку полиэтиленовый пакет. Кроме него, в скверике находилась лишь одна женщина – соседка, выгуливающая толстенького мопса. Мужчина поднялся ему навстречу. Приблизившись, Роман вдруг ощутил дискомфорт – ему стало трудно дышать, как будто на грудь навалился груз. Неожиданно у него возникло желание уйти – в общем-то, он не обязан встречаться с абсолютно незнакомым человеком, но тот окликнул его по имени:

– Роман!

Бежать было поздно, и он кивнул.

– Кто вы и зачем пришли? Насколько я понимаю, мы не встречались?

– Нет-нет, не встречались, правда ваша, – замотал головой мужчина. Роману бросилась в глаза его нездоровая худоба, желтоватый цвет и одутловатость лица и нездоровый блеск в глазах. Выглядел он лет на шестьдесят. – Вы меня не знаете, но я… я, в некотором роде, знал вашу мать.

– Ч-что?

Роман ожидал чего угодно, но только не этого!

– Давайте присядем? – предложил незнакомец. – Признаться, стоять мне тяжеловато – рак у меня, знаете ли, и положение тяжелое.

– Сочувствую, – пробормотал Роман, опускаясь на мокрую скамейку.

– Шанс есть, но… Ладно, давайте по порядку. Меня зовут Евгений Федорович Игнатьев, и я был следователем по делу об убийстве вашей матери.

– Об… убийстве? – переспросил Роман: происходящее казалось ему каким-то сном, ночным кошмаром, от которого просыпаешься в холодном поту, зачастую не в состоянии вспомнить, что именно приснилось. – Мама попала под поезд, она не была…

– Убита? – перебил Игнатьев. – Жаль говорить это, но вы ошибаетесь: у меня есть основания утверждать, что ваша мать была убита! Однако для начала я хотел бы прояснить один вопрос, если не возражаете.

– Какой?

– Видите ли, мне очень не нравится, что я должен просить у вас…

– Денег?

– На лечение. Это чистая правда, поверьте! Чтобы не быть голословным, я принес свои медицинские документы – вот, можете посмотреть!

Но Роману не требовалось читать, он и так знал, что Игнатьев тяжело болен – от него веяло могилой, и он каждой клеточкой ощущал его боль. Не очень сильную, приглушенную – видимо, мужчина на обезболивающих, Роман по опыту знал, что так действуют лекарства. Если бы не они, он просто не смог бы находиться рядом с этим человеком! Новость оглушила его, и строчки прыгали и расплывались перед глазами. Видимо, заметив его состояние, Игнатьев сказал:

– Рак желудка с метастазами в легкие. Врач говорит, это все от курения… Обидно, ведь я бросил курить лет пятнадцать назад! Правда, до этого дымил по-черному двадцать два года, и врач утверждает, что при таком раскладе заполучить рак желудка или легких – пятьдесят на пятьдесят… Послушайте, Роман, я не вымогатель, но