— Я все понимаю, Руслан. Но от того, что тебя посадят за самосуд, ей легче не станет. Мои ребята сделают все красиво.

— Операцию парню пусть сделает завтра же. А иначе я ему кости переломаю. Сам. И тогда ему никакая операция не поможет.

— Я тебя услышал. Твоя «просьба» будет доведена до адресата.

— Кто тут ожидает информацию по поводу девушки с соревнований? — к нам подходит врач, лет тридцати пяти.

— Мы, — отвечаем одновременно с Сергеем. Но потом я все же добавляю, — Я.

— Вы, простите, кем являетесь пациентке? — интересуется доктор.

— Я её муж, — быстро отвечаю я, на что Сергей закатывает глаза, но молчит.

— Ясно. Считайте, что жена ваша в рубашке родилась. При таком падении отделалась только сотрясением средней тяжести и трещиной малоберцовой кости левой ноги.

— Ничего себе отделалась, — с нотой сарказма произношу я.

— Мужчина, а вы совсем не понимаете, что могло произойти? Такие падения в девяноста семи процентах заканчиваются перелом позвоночника и инвалидным креслом.

— Простите. Я не хотел нахамить вам или обидеть. К ней можно?

— Да. Двадцать пятая палата.

****

Когда я шел в палату, думал, что сожму ее сейчас в своих объятиях и не отпущу никогда. Но когда открыл дверь, не смог совладать с эмоциями.

— Ты что натворила, сумасшедшая?

Лиза сидела на кровати, левая нога в гипсе, на лбу ссадина. Она не ожидала меня увидеть, это я понял по тому, как она уставилась на меня с открытым ртом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты о брате подумала?

— Только о нем и думала, — она растерялась, но все же твердо ответила.

— Почему у меня деньги не попросила?

— Я привыкла решать свои проблемы сама, а не навязываться человеку, которому на хрен не нужна.

Я не смог ответить. Потому что права. Во всем права.

Я вспылил, не разобрался, сразу вычеркнул ее из своей жизни.

Был не прав. Только пропасть между нами сейчас этими тремя словами не преодолеть. Все намного серьезнее.

— Не переживай, операцию Ване сделают сегодня или завтра, — меняю тему разговора.

— Я отдам тебе деньги.

— Они не нужны. Операция бесплатная.

— Но…

— Почему не сказала раньше о брате, почему? — нет, не могу промолчать. Мне нужны ответы. Сейчас.

— Потому что хотела немного счастья, — я непонимающе уставился на нее, при чем здесь счастье и брат. Лиза смотрела на меня безотрывно, по щеке катилась одинокая слеза. Я хотел подойти к ней, обнять, но она выставила вперед руку, показывая, чтобы не подходил. — Когда произошла трагедия, у меня был парень, мы жили вместе, снимали квартиру и собирались пожениться. Но он отменил свадьбу, когда на моих руках остался проблемный ребенок, — она вытерла слезы, сделала глубокий вдох и шумный выдох. — Он просто молча собрал мои вещи из нашей квартиры и выставил в подъезд. Вторым моим мужчиной стал брат владельца Максимума, он не был таким молчаливым, как первый. Он вывалил на меня все, что думает по этому поводу. А именно, что такие, как я, должны сразу предупреждать о наличии такой проблемы в семье, как инвалид. Я до сих пор помню, с каким призрением он говорил, что я могу быть только любовницей. На большее мне рассчитывать не приходится, так как ни один нормальный мужик не примет меня с таким грузом. Вот ты сейчас все знаешь, ты готов связать свою жизнь со мной? Готов?

— Прости… — я не могу ответить, не потому что не готов, а потому что просто до сих пор не соображаю. Семен, врач, брат, прежние мужики. Так и хочется закричать: люди, остановите землю, я сойду!

Но Лиза делает неправильные выводы.

— Ничего страшного. Ты не первый, — она опускает голову и больше не смотрит на меня.

И от этой фразы захотелось кулаки об стену разбить в кровь, я для нее сейчас такой же, как тот мудак, который бросил ее, как только с ней случилось несчастье. Я такой же, как и второй. И я не могу ничего возразить против. Но я на все готов, лишь бы она не смотрела на меня вот так, как сейчас, печально и разочарованно.

Я хочу в ее глазах видеть другое. Пусть пока не любовь, но хотя бы интерес. Я загибаюсь без теплоты в ее взгляде. Я сам не заметил, когда я стал завесить от него.

****

Я не спал всю ночь, утром приехал снова в больницу. Но зайти в палату так и не решился. Сидел возле нее и держал в руках маленький букет кустарных белых роз.

— Что ты здесь делаешь?

Я поднял взгляд с пола вверх и увидел ее, она стояла посреди коридора, на левой ноге гипс, сама она держится на костылях.

— Почему ты не в палате? — бесцветно и сухо спросил я.

— А ты уверен, что имеешь право задавать подобные вопросы.

— Знаю, что не имею. Но все равно спрашиваю.

— Надоело сидеть в палате. Захотелось свежего воздуха.

— Ты выходила на улицу?

— Да.

— Прохладно, на улице дождь моросит, — она сейчас такая маленькая и хрупкая, стоит в одной футболке, на коже блестят капли дождя. — Ты могла простыть.

— Не нужна мне твоя забота, Руслан. Не приходи больше, очень прошу.

Я ухожу. Она просит, я не могу сейчас настаивать. Не могу применить силу, прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока она не сдастся. Я вынужден удалиться.

Я мчусь по городу на огромной скорости, подальше от нее, подальше от своей мечты, а так хочется развернуться и по встречке рвануть обратно. Хочу даже уснуть, свернувшись калачиком на коврике у ее кровати, лишь бы знать, что она рядом. И пусть злится, и даже не разговаривает, мне жизненно необходима ее близость. Я вернусь. Я попытаюсь вернуть ее доверие и любовь. Я почему — то уверен, что она любила. Такие девочки отдаются мужчине только по любви, не только телом, но и душой. И именно это меня зацепило в ней.

Но прежде чем это сделать, мне необходимо разобраться с некоторыми срочными делами.

Сворачиваю на перекрестке и направляюсь в клуб. Хочу пообщаться с Семеном один на один. Напомнить этому мужчине, как нельзя обращаться с девочками, тем более чужими девочками.