Наталья сжала кулаки, но заметив, как оживилось лицо Софьи Ильиничны, с фальшивым энтузиазмом воскликнула:

—Не квартира — настоящий музей!

—В самом деле? — с любопытством спросила Лелька.

Софья Ильинична заулыбалась, села в кресло и кивнула:

—Это так. Не хотелось бы хвастаться…

—Не скромничайте, Софи,— мягко попеняла Наталья. Она обернулась к Лельке. — Тут в самом деле есть на что посмотреть. Фарфор, хрусталь, изумительная библиотека, тьма сувениров, привезенных из-за границы, подарки мужу Софи, — он, знаете ли, был известнейшим ученым,— тут Наталья всплеснула руками, — а картины?!

Лелька смотрела на нее с таким любопытством, что Наталья забыла о неприятном инциденте. Вскочила на ноги и восторженно взвизгнула:

—Вы же еще не знаете! Левитан! Понимаете, сам Левитан!

—Что — Левитан?

—Как что?!— поразилась чужому невежеству Наталья. И гордо, совсем как Динка вчера, сообщила: — Левитан когда-то дружил с дедушкой Софи. И лично подарил ему на память свои эскизы. — Наталья сложила руки на груди и благоговейно выдохнула: — Они здесь, представляете? Целых пять штук!

Лелькины глаза округлились, Тамара как-то не успела упомянуть о вечернем открытии. Чужой чай, непонятное то ли отравление, то ли внезапное падение давления — вытеснили из ее головы разговор в столовой.

Наталья, не спуская взгляда с потрясенного лица новой знакомой, почти подбежала к стене, ткнула в нее пальцем и торжественно сказала:

—Два из них как раз висят в этой комнате. Вот этот чудный осенний пейзаж и эскиз усадьбы э-э… кажется, Чехова!

Наталья замолчала, довольная реакцией Лельки: старшая сестра наглой Томки и подруга еще более наглой Машки смотрела на полотно известного художника с таким видом, будто приведение увидела. Впрочем…

Только теперь Наталья обратила внимание на реакцию остальных.

Тамара побледнела и привстала со стула, машинально взбивая на голове что-то несусветное, больше всего напоминающее чуб Ирокеза.

Электрон, писаный красавчик, впервые не показался Наталье самоуверенным выскочкой. Его лицо выглядело по-детски изумленным и даже обиженным.

Вера Антоновна смотрелась почти комично: она уронила вставную челюсть. Сидела на корточках и слепо пыталась нашарить ее. Глаза ее внезапно потеряли обычную блеклость и лихорадочно блестели.

А несчастная Софи откинулась на спинку кресла. Она хваталась за сердце и ловила посиневшими губами воздух, ей явно стало плохо.

Ошеломленная увиденным Наталья растерянно перевела взгляд на картину и дико закричала: пусто!

Прекрасный осенний пейзаж исчез, как и не было. Осталось лишь яркое пятно на потускневших от времени обоях. И абсолютно такой же свежий голубой прямоугольник светился на месте эскиза с Чеховской усадьбой.

Маша Епифанцева впервые в жизни знала, что она хочет. Причем не на уровне инстинктов или неясного томления, а абсолютно точно. Машино желание казалось ей самой весьма скромным: разоблачить преступника.

Но разоблачить самостоятельно! Без помощи Лельки и уж, конечно же, Томки, жалкой серой мышки. Не умеющей толком ничего. Даже затянуть в церковь единственного парня, пока не сбежавшего от нее.

Сколько лет Томка то мирится, то воюет с Лешкой Сазоновым? Два? Три? Четыре? А ведь нормальный мужик, при деле и капиталах, довольно симпатичный, чего только Томке нужно?

Точно — мышь серая!

Маша покосилась на Петра Ягудина, идущего рядом и почтительно поддерживающего ее под локоток, и криво усмехнулась: захоти она, этот рыжий теленок уже вечером стоял бы на коленях, предлагая руку, сердце и денежные накопления. Если они у него есть, понятно.

Веснушчатое лицо нового знакомого уважения Маше не внушало. Не хватало ему солидности, что ли. Основательности. Мужского начала. И подбородок у Ягудина слишком мягкий, как у юной девушки. Маша почему-то уверена: такой подбородок говорит о слабости характера и нехорошем двуличии.

Вот у Ваньки, мужа единственного, любимого и ненавистного, этой основательности хватало. И мужского начала тоже. С избытком. А подбородок будто топором вырубали. Хотя…

Маша снова покосилась на спутника и мысленно фыркнула: ее Ванька еще более рыжий, чем этот задохлик! И гораздо менее — это уже Маша признала неохотно — обаятельный. Брюхо у него… И росточек опять же… И глазки-кнопки… Правда — плечи!

Ванькины плечи и громадные кулаки Машу немного утешили, и она бодро обозвала своего благоверного «рыжим тараканом». Про себя, само собой.

Машины мысли снова вернулись к таинственным событиям этой недели. К трем — ТРЕМ!!! — несостоявшимся покушениям. И странным, каким-то дурацким случаям с китайской вазой и фарфоровой пастушкой.

Маша озадаченно сдвинула брови: почему-то именно они убедили Лельку в серьезности происходящего. И заставили поменять билеты.

Зимина странная. Маше в жизни не понять, как она мыслит. И почему практически всегда попадает в точку. Маше бы так!

В этот раз Лелька заявила — полка и мясорубка могли упасть случайно, в жизни все бывает. Но поведение собаки всегда естественно и легко объяснимо. И если Крыс не чувствовал себя виноватым, — да и Динка не имеет привычки лгать, ее никогда не наказывали — значит вазу они не роняли. Тогда почему домработница обвинила именно их?

И опять-таки, не скажи Томик о разбитой пастушке, о вазе можно было бы забыть.

«Но почему, почему?!»

«В конце концов, Вера Антоновна тоже человек, — неспешно рассуждала Лелька, — вазу могла задеть нечаянно, и так легко свалить свою вину на ребенка… Но Томик уверяет — она не подходила близко к полке. И никак не могла смахнуть статуэтку. Так что получается?»

Маша огорченно вздохнула. По ее мнению — ни черта не получалось. Подумаешь — две безделушки!

А вот Лелька мгновенно почуяла — дело нечисто. Кто-то пытается подставить ее сестру. Очернить перед хозяйкой.

Лелька тут же стала ломать голову над причиной. Нашла единственную — наследство. И обещанные подарки.

После второго телефонного разговора с Тамарой Лелька сделала еще более дикий вывод — среди гостей убийца. И следующее покушение может оказаться более удачным. Тамара же — случайная жертва. Настоящая — Вера Антоновна.

С чего Лелька это взяла, Маша искренне не понимала. Ведь если очернить пытались именно Томку, то почему убить — домработницу? Тут явная нестыковка, Лелька наверняка ошибается.

Или нет?

Маше страстно хотелось вычислить убийцу! Лично. Пусть — несостоявшегося. Пока.

Хотелось доказать Лельке, а больше себе, что она ничуть не глупее. И обладает этим… этой… как его там…

Тут Маша извинилась, вытащила заветный блокнотик и долго листала его в поисках нужного слова. А Петя стоял рядом и послушно ждал. И покорно держал крохотную Машину сумочку из крокодиловой кожи: Ваньке, таракану рыжему, пришлось все же на нее раскошелиться, как ни упирался и не пересчитывал истерично многочисленные сумки жены!