– Мне ведь тоже можно поздравить моих детей, – произнес Повелитель, обращаясь к гранд-мэршу. Фраза, построенная, как вопрос таковым, по сути, не являлась, и Повелитель  шагнул к нам.

Я чувствовала, как рядом со мной напрягся Сильх, хотя вряд ли это заметил еще кто-то. Разве что мама и Повелитель. Они нас знали. Все тайны, страхи, сомнения.

Срывать не получалось ничего. Наверное, поэтому я и сбежала  поспешно, чтобы никто не успел догадаться о причине и понять, что именно я узнала. Если бы правда выплыла наружу, мне бы не позволили уйти, и я не получила бы эти четыре года свободы.

Я обязана была хотя бы попытаться выстроить иную судьбу. Не ту, которую мне уготовили, как я понимаю, еще когда мне исполнилось девять лет. Думать об этом было отвратительно. И если бы осталась хоть малейшая возможность, я бы сейчас просто сбежала. Но на нас смотрели сотни любопытных глаз. За спиной, излучая абсолютное спокойствие, замер ректор. По правую руку стоял, не шевелясь, Сильх. А навстречу поднимались родители. Мне приходилось играть в счастливую семью.

Я смотрела на Повелителя и даже слегка улыбнулась, выражая почтение и радость от встречи. Сильх давно уже покончил с этими условностями и не считал нужным делать вид, будто рад. Мне же было сложнее, я с отчимом не ругалась, просто услышала чуть больше, чем следовало. Повелитель ничего не должен понять по моему выражению лица. А скрывать непросто. Отец Сильха умен и проницателен.

А еще украдкой я бросала взгляд на маму – она выглядела безупречно, как всегда. Ее фарфоровая красота, казалось, застыла во времени, а шелковое полотно  иссиня-черных, гладких волос спускалось до земли. Завораживающе. Мои волосы до недавнего времени были такими же. Мы вообще с ней очень похожи. Увы.

Но сегодня я впервые посмотрела на нее более внимательно и заметила чуть наметившиеся  морщинки в уголках  глаз, немного заострившиеся скулы. С лица давно исчезла юношеская мягкость, хотя губы оставались пухлыми, возрастные изменения не бросались в глаза со стороны, но они были. Жена Повелителя Холмов уже не казалась такой юной, как ему бы того хотелось.

– Мне приятно видеть здесь  моих дорогих детей, – начал Повелитель,  умело удерживая внимание толпы, перетягивая его на себя. Он всегда был харизматичным, иному не удержать власть над фейри. Ему верили, в него влюблялись, не догадываясь о демонах, живущих в душе. Когда-то моя мать слепо последовала за ним в Холмы. Она была самым преданным и верным человеком. И продолжала им быть. Но думаю, ее глаза открылись значительно раньше, чем мои, но всё равно слишком поздно. Повелитель никогда не отпускает свои игрушки.

– Сильх, Флави – сегодня вы дали повод гордиться вами, – обратился он к нам после вступительной речи. – Я осознал, что вы стали совсем взрослыми. Моя дочь даже обрезала волосы…

От этих слов мне стало нехорошо. Хотя в голосе Повелителя не промелькнуло даже тени осуждения, но я знала – наказание неминуемо последует. Я не имела права не столько менять прическу без разрешения, столько становиться хотя бы немного не такой, как мать. Я была ее клоном. И лишь поэтому меня ценили.

– Тебе идет, – холодно улыбнулся Повелитель, комментируя мою новую прическу. – Свежий образ…

– Спасибо. – Я почтительно склонила голову. – Совсем длинная коса мешает на занятиях.

– Мешает, говоришь? – прищурился он и перевел взгляд на маму. Она даже не смотрела в мою сторону. Лишь когда Повелитель  обращался к сэршелам и рассказывал, как ему повезло с детьми, кинула мне ободряющий взгляд. Сейчас ее взгляд лучился любовью и теплом. Я послала ей в ответ такой же. Мы понимали друг друга без слов.

– Держись, все будет хорошо! – словно говорила она мне. А я отвечала:

– Знаю, мамочка.

– Рад был видеть вас, дети мои, – обратился Повелитель к нам с Сильхом. – Осведомлен, насколько суровые правила в Боевой академии, но, думаю, вы заслужили пару дней отдыха. Мы с мамой скучали. Что скажете ректор?

У меня сердце ушло в пятки. Но Натаниэль выдержал взгляд.

– Безусловно, – отозвал ректор. – Но не сейчас. Учебный процесс и так пострадал, поэтому сию минуту ни Флави, ни Сильха я отпустить не могу.

– Понимаю… – Повелитель кивнул. В его голосе был лед, а во взгляде неприкрытая ярость, но Натаниэль этого будто бы не замечал. – Через  неделю у нас состоится традиционный бал Багряных кленов. Он пройдет в выходной день, думаю, у вас не будет причин не пустить детей Холмов домой на столь значимое событие.

– Конечно, если они сами изъявят желание, – согласился гранд-мэрш.

– Не изъявлю, – тут же открестился Сильх, но Повелитель улыбнулся и ответил:

– Ты же не допустишь, чтобы сестра отправилась в Холмы одна. Переход сложен и иногда опасен для юной девушки с неокрепшей силой.

Сильх посмотрел на меня и сглотнул. Ему не хотелось подвергать меня опасности. Я видела это?

– Вот и прекрасно! – в голосе Повелителя звучало торжество.

– Прости, но я  не поеду, – тихо отозвалась я, чувствуя, как сердце бухает в ушах. Руки мелко дрожали, но я изо всех сил сохраняла лицо. Как только мы Сильхом попадем в Холмы, окажемся на его территории.

– Флави, не заставляй мать страдать, – сказал Повелитель с укором и отвернулся, бросив через плечо. – Я буду вас ждать.

Оставшуюся тожественную часть я провела как в тумане. Так и этак крутила разговор с Повелителем в голове,  прикидывала: может, урваться с полосы препятствий и сломать себе руку или ногу? Но поняла, что в таком случае меня точно заберут в Холмы и сбежать оттуда быстро не получится. Уж если ехать в логово Повелителя, то с целыми конечностями, чтобы в случае опасности иметь возможность бежать максимально быстро. О том, что Повелитель  лишь иногда ослабляет поводок, но не отпускает свои игрушки, я думать не хотела. Но все равно раз за разом размышляла над тем, как бы обрести свободу. Пока придумала только временную отсрочку. Ну и поговорила с ректором. Нужно просто набраться терпения и играть по правилам Холмов, а когда Повелитель решит, что  любимая игрушка принадлежит только ему, успокоится и ослабит  контроль, тогда я просто уберу единственный рычаг давления на меня, который у него в руках.

Но это будет позже. Пока придется ехать. Повелитель четко сказал, кто пострадает, если мы ослушаемся. Не поедет Сильх – несчастье случится со мной по дороге, не поеду я – страдать будет мама.

С этими невеселыми мыслями я направилась в сторону друзей, едва только ректор разрешил нам спуститься со сцены. С Сильхом я даже не попрощалась. Просто каждый пошел своим путем. От этого стало грустно, хотя я не могла объяснить себе, почему и чего я, собственно, ждала? Мы не стали с ним лучшими друзьями,  даже до  приятелей нам было очень далеко. Сейчас мы в хорошо если являлись  собратьями по несчастью.

– Флави! Мы так тобой гордимся! – радостно завопила Китти и кинулась ко мне на шею. Я отстранилась и удивленно на нее посмотрела.