Так как в это время война в Испании приняла довольно благоприятный оборот для французов, имевших тогда на Пиренейском полуострове не менее 270 000 человек, то Наполеон потребовал оттуда 150 батальонных и 50 эскадронных кадров, из офицеров и унтер-офицеров, и, кроме того, в полном составе 4 гвардейских полка, жандармский отряд и польских улан. 3000 жандармов (офицеров и унтер-офицеров), рассеянных в различных областях империи, послужили кадрами для кавалерийских полков44. 48 рот морской артиллерии и флотские экипажи, вообще в числе до 30 000 человек, поступили на укомплектование пехоты и артиллерии. Генерал Бертран, с 30 000 человек, двигался из Италии в Германию45. Для снабжения лошадьми кавалерии и артиллерии было предписано генералу Бурсье приобрести покупкой в Германии 10 000 упряжных и 20 000 верховых лошадей, что, при общем нерасположении тамошних жителей к французам, было весьма трудно; кроме того, в самой Франции собрано значительное число лошадей покупкой и реквизициями46. Наполеон, не довольствуясь этими средствами, возбудил города и округи к пожертвованию всадников, снабженных лошадьми и сбруей, для укомплектования кавалерии. Стоило только сказать слово одному какому-либо префекту, чтобы муниципальный совет областного города предложил желаемое приношение, и чтобы примеру его последовали все прочие. Париж изъявил готовность выставить 500 кавалеристов, Лион – 120, Страсбург – 100. Города, присоединенные к империи по праву сильного, также старались наперерыв один перед другим выказать свое усердие к французскому правительству: Рим пожертвовал 240 всадников, Амстердам и Гамбург по 100 и проч. Но впоследствии оказалось, что весьма было затруднительно найти охотников на службу, и потому объявлено, что правительство имело надобность преимущественно в лошадях и сбруе. Оставалось приобрести их, что и было исполнено. В короткое время жители Франции и подвластных ей стран выставили 22 000 лошадей со всей сбруей и 16 000 всадников47.

Наполеон, после понесенной им неудачи в России, чувствовал необходимость склонить на свою сторону общее мнение и убедить своих подданных, что средства, коими располагал он, были вполне достаточны для противодействия неприятелям Франции. С этой целью повелено было министру внутренних дел Монталиве составить и прочесть в собрании законодательного совета 13 (25) февраля подробный отчет о современном положении государства – замечательный документ, в котором, на основании множества достоверных фактов, было доказано, что, несмотря на огромную армию, которую содержать принуждали постоянные войны, народонаселение древних областей Франции увеличилось с 25 до 28 миллионов человек, что промышленность во Франции развилась с необычайной быстротой и что никогда еще благосостояние государства не стояло на такой высокой степени. Далее было доказано цифрами, что в продолжение последних 12 лет, несмотря на беспрестанные войны, правительство употребило на общеполезные сооружения гаваней, каналов, дорог, зданий и памятников не менее 1 миллиарда франков (около 280 миллионов рублей)48.

Из этого же отчета оказалось, что годовой доход Франции ограничивался 900 миллионов франков (около 250 миллионов рублей), из которых, за вычетом 350 миллионов, необходимых на уплату процентов государственного долга и на издержки по министерствам внутренних дел, юстиции и финансов, оставалось на содержание армии и флота 550 миллионов франков. При тогдашней силе армии требовалось на ее содержание 300 миллионов более показанной суммы. Но император приказал объявить, что он может пополнить все недостающее, не прибегая к новым налогам. Средством к тому послужила продажа общественных имений и замена получаемых с них доходов государственными билетами, приносившими постоянный доход, что доставило казне 370 миллионов франков (более 100 миллионов рублей).

На основании данных, заключающихся в сем отчете, французская армия в 1813 году состояла: из 1000 батальонов и 400 эскадронов, в числе 800 000 человек пехоты, 100 000 кавалерии и 100 000 прочих родов войск (артиллерии, инженеров, жандармов, фурштатов, инвалидов), вообще же простиралась до 1 миллиона49.

Нельзя не сознаться, что сей отчет был составлен с большим искусством и что многие из данных, в нем заключавшихся, были согласны с истиной. Действительно, Наполеон вел все войны насчет неприятелей Франции и, разоряя огромными поборами своих соседей, не истощал способов своего государства. Ежели и можно упрекнуть в чем-либо министра за его отчет, то единственно в раболепном присуждении одному человеку того, что было плодом времени и усилий всего народа. Тем не менее, однако же, заслуги Наполеона не подлежали сомнению. Образованные люди весьма хорошо понимали, что ежели и не было ему никакой дельной причины воевать с Россией, то все-таки один лишь он мог отстоять государство после удара, понесенного в 1812 году; никто не сомневался в необходимости собрать новую армию на собственную защиту. Но масса народа, бессознательно пораженная последними событиями и потерявшая доверие к Наполеону, желала мира. Рассказы о бедствиях, испытанных в зимнюю кампанию, поселяли ужас и отвращение к военному ремеслу в мирных жителях. В особенности же уклонялись от конскрипции обитатели южной Франции и западных областей империи. Конскрипты, отправлявшиеся на Рейн, большей частью юноши, еще не успевшие развиться, теряли в походе свои силы, являлись на сборные пункты изнеможенными и наполняли во множестве госпитали; другие переносили голод и усталость, мечтая о славе, которую суждено было приобрести им в предстоявшей войне.

Как ни велик был урон в людях, посылаемых в армию, еще более терпели лошади, набранные, по необходимости, без разбора, непривычные к навьюченной на них сбруе и отправляемые усиленными маршами на сборные пункты. К тому же французы, вообще не умевшие обращаться с лошадьми, не имели никакого понятия о сохранении животных, от которых зависела их собственная участь в бою. Обучение кавалеристов было весьма плохо, по недостаточному числу старых, опытных офицеров; молодые же были неспособны образовать хорошую кавалерию, и это обнаружилось, как только вновь сформированная армия появилась на театре войны.

В первую кампанию 1813 года (до перемирия) артиллерия французской действующей армии была немногочисленна и состояла, не считая находившейся в войсках вице-короля, всего-навсего из 250, а вообще из 350 орудий; в особенности славилась артиллерия Молодой гвардии, в числе 56 орудий, находившаяся в резерве и действовавшая весьма удачно.

Значительные суммы были употреблены на построение обозов, взамен потерянных в России. Наполеон, убедившись в малой пользе больших тяжелых фур, заменил их в 1813 году легкими повозками различного устройства (chars à la comtoise[42] и пр.). Так как в кампанию 1812 года казаки захватывали каждую отставшую повозку, то приказано было соблюдать строжайший порядок при движении обозов: едва лишь оттягивалась какая-либо повозка, фурштатские команды тотчас заставляли ее, и за ней сотню других, двигаться рысью и восстанавливать потерянную дистанцию. Такая педантическая точность чрезвычайно утомляла лошадей и была вредна почти столько же, сколько прежний беспорядок.