– И?

– Тщательный контроль, – только ответил чернокнижник. – Выверенный выброс силы.

– И только?

Граф даже рассмеялся ее разочарованному возгласу.

– Это не так просто, как вы думаете. Это доступно не всем.

– И? Я все еще не вижу причины почему не случился коллапс?

Она сдержалась, чтобы не поинтересоваться: «а вы, милорд, знаете, что это такое?»

– Отныне у всех магов есть руна контроля, вдобавок ко всему мы носим вот это.

Сэгхарт показал себе на шею, выправив из-под рубашки слабо поблескивающий камень.

– Этот камень называется хинн. Он собирает излишки волшебства.

Лира подумала, что мир Хогвартса, сов и огромных великанов проще этого Эйнхайма. Слизерин и тот! Всего лишь факультет несчастных волшебников.

– А что с существами? Вы уничтожили монстров?

– Нет. Осознание пришло к нам не сразу. Кто-то не поверил в уровень опасности, продолжил творить, пытаться рассеять тьму, но сделал только хуже. Она разрослась и поглотила целые области. Чтобы зачистить такие пространства требуется много ресурсов и чем сложнее используемые заклинания, тем меньше контроль.

– Используйте простенькие. Это будет долго, но все же случится.

– Марта, монстры не стоят на месте. Это не мертвецы из замка. Они огромны, обладают невероятной силой и скоростью. Некоторые из них тоже наделены магией. Таких немного, но все же.

Они вновь замолчали. Лира тискала подушку и думала в какое же интересное место попала.

– А чего вы хотите от меня?

– Вы – перевертыш. Подождите перебивать.

Она кивнула. Пусть объясняет.Лира уже понялаю, что никакая я не мессия.

– Такие как вы приносят в наш мир что-то новое. Например, хинн или идею, что руну контроля стоит наносить на тело в самом начале учебы в академии, когда только-только проявился магический дар. Что ее вообще надо наносить на тело, а не таскать с собой в виде амулета, чертить или активировать рядом.

Лира развела руками, уже предвкушая его разочарование. Все самое серьезное они сделали без нее.

– Мне нечего предложить вам – я не ученый и не изобретатель, не раскладываю атомы и не разгоняю фотоны. Это, кстати говоря, частицы света.

– Леди, – начал он осуждающе. – Перестаньте издеваться надо мной.

Она и не думала.

– Я объяснила это, потому что ваш мир максимально не похож на мой и даже парящие в небе дирижабли не исправляют этого впечатления. У нас нет магии, но есть электричество, свободный атом, глобализация, телекоммуникации, Бейонсе. У вас я не увидела ничего подобного, если только свет в лампах и тепло от этих кристаллов.

Лира показала на лампу рядом с ним. Сэгхарт задумался, но ровно на мгновение, качнул свесившейся со стола ногой, обутой в начищенные до блеска туфли, и спросил:

– Чем вы занимались в своем мире?

Она смяла губы, решаясь. Лира скажет правду, и он отстанет от нее, разочаруется и она продолжит свой путь дальше.

– Я рекламщик, делаю популярными те или иные товары.

Она видела тень непонимания, что мелькнула на его лице. Тут с этим попроще, а на ее стороне интернет, телевидение, пресса.

– Если появляется новый продукт, вещь, техника, то я делаю так, чтобы их хотели все.

Сэгхарт помрачнел. Она догадывается, о чем он думает в данную минуту: Лира не сможет помочь им справиться с их бедой. Ее знания в этом деле бессильны. Однако, она рада этому месту, даже несмотря на то, что в нем нет папы и мамы, которые могли бы порадоваться за нее.

– Если хотите популярность, то это ко мне. Если хотите обратного, то это тоже ко мне.

Пусть поразмышляет обо всем, а ей пора. Лира поднялась с кресла, собираясь добраться до отложенных нужд и заставить его помочь ей в этом.

– Вы сказали, что хотите, чтобы я осталась, – она вспомнила то зачем пришла сюда. – Почему вы считаете, что у меня есть выбор?

Граф поднял на нее свои светящиеся зенки. Они светились ярче, чем кристалл у него на груди.

– Нам кажется, что те люди были несчастны, потому покинули наш мир вот так скоро.

Лира подумала, что он смеется, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что это не так. Это серьезная причина – весьма несерьезна для ее мира. Иначе, началась бы массовая миграция.

– Как?

Лира пошла к двери, оглянулась и смогла увлечь его за собой. Сэгхарт нахмурился ее ожиданию, но все же поднялся и поравнялся со ней.

– Они погибли. От них не осталось ничего.

Последние слова он проговорил, встав рядом.

– Вы что же готовы осчастливить меня?

Он не понимает, что Лира уже счастлива и ему не надо делать ничего. Она стоит, ходит, может бегать и танцевать. Она может смотреть ему глаза в глаза, а не заглядывать с видом бездомного пса и вызывать одну лишь жалость.

– Если понадобится.

Мужчина сказал это так, что она не поверила в реальность происходящего – тихо, проникновенно и не сводя с нее своего потрясающего цвета глаз.

– Что и замуж меня возьмете?

Сэгхарт не отступил, наоборот встал еще ближе. Он и не думал злиться, как это было прежде, не стал демонстрировать презрение, правда и улыбаться, оценив мою шутку, тоже не спешил.

– А вы согласитесь?

Улыбка не сразу, но все же сошла с лица Лиры.

– Нет. Не обижайтесь, граф, но вы – псих.

___

[1] Маяковский

Она пришла к нему раздетая. Пока Марта стояла за дверью Эверт не обратил на это внимание, но, когда вошла в кабинет было уже поздно. Девушка собралась соблазнять его, либо издеваться на ним, либо и то, и другое вместе. Она проигнорировала корсет и юбку, оставшись в молочно-белом подъюбнике, что и не думал скрывать ничего стоило девчонке стать против света. Эверт уже знал, что она легкая, ее изгибы, а теперь, вдобавок ко всему и видел их. Пришлось выключить свет, чтобы не отвлекаться. Было любопытно узнать истинную цель ее визита, а еще, ему стало совершенно ясно, что он проиграл – эта женщина волновала его.

– Что и замуж меня возьмете?

– А вы согласитесь?

Эверт ждал. Все перевернулось с ног на голову и даже не потому, что эта кудрявая бестия решила припугнуть его и сделала предложение за него. Эверт увидел панику в ее глазах и усмехнулся этому.

– Нет. Не обижайтесь граф, но вы – псих.

Подтверждая сказанное, Марта положила ладонь на его грудь и отодвинула его от себя, не поддавшись близости, обещаниям и всем тем романтическим жестам, что так любят женщины его мира.