— Леон, бухло убери со стола.

Марина удовлетворенно улыбнулась, а Леон мгновенно унес обе бутылки из кабинета.

— Вот теперь будем разговаривать. Думаю, что вступительную часть про жизнь и здоровье мы опустим, для этого еще будет достаточно времени. Сейчас меня интересует только одно — Бес.

— Леон, дай бумажки, — попросил Ворон, и перед Мариной на столике возникла распечатка письма, присланного по электронной почте.

Коваль повертела его, пробежала глазами несколько строк, отложила:

— Ну и что?

— А что тебе непонятно?

— Непонятно мне, с чего ты вдруг так переполошился. Ну, хочет Гриня на старое место вернуться — это бывает. Возможно, он это осуществит, даже скорее всего, потому что очень ему тут хорошо жилось. Разумеется, мэром он уже не станет, да и ни к чему ему это кресло. Заручится поддержкой, где надо, подпишутся за него уважаемые и авторитетные товарищи — так что с того? Он и в прошлый раз именно так сюда влез. А сейчас, насколько я понимаю, место «смотрящего» вообще вакантно, а это, сам знаешь, непорядок. Но и все. Ты-то чего панику развел?

— Панику?! А ты не понимаешь? — рявкнул Ворон. — Да он меня за те бумажки, что мы с тобой пополам поделили, в прах превратит! Бес никому никогда не прощал попыток им манипулировать!

— Так ты за шкуру свою боишься? — насмешливо спросила Марина, постукивая пальцами по подлокотнику дивана.

— Представляешь, боюсь! — окрысился он. — Имею право! Каждая тварь жить хочет.

— А ты когда влезал в это дело, то не рассчитывал на такой конец? — чуть подавшись вперед, зашипела Марина, глядя отпрянувшему Ворону в глаза. — Когда забирал у меня ту папочку с половиной документов? Не боялся, что Гришка соскочит с крючка? Ну, так он соскочил, а за все надо платить, так уж жизнь устроена! И сейчас, вместо того чтобы пить беспробудно и отлеживаться за железными занавесками в темноте, надо думать, как теперь самим соскочить, понял? Ты же не зря взялся кандидата в мэры поддерживать, есть у тебя интерес. И у Беса он тоже есть. И, к твоему счастью, я точно знаю, какой именно.

— Какой?

— Тебе пока знать не надо, — загадочно произнесла Марина и снова приняла прежнюю позу — с выпрямленной спиной и небрежно постукивающей по подлокотнику рукой, — меньше, Мишаня, знаешь, крепче спишь ночами. Важно другое — я знаю, а Бес не рассчитывает меня здесь увидеть.

— С чего ты взяла?

— Ну, я так думаю. Теперь дальше. Я буду рядом с тобой постоянно, для этого нам нужна подходящая история, которую мы через Леона донесем до всех, да?

Ворон молча кивнул — он всегда четко понимал, в какой момент пора начать соглашаться и выполнять все, о чем говорит эта женщина. Так будет лучше, он помнил это еще с тех самых времен, когда у нее было другое лицо и другой статус в этом городе.

— Осталось решить, что именно это будет, — продолжала Марина, понимая, что следующая ее фраза вызовет бурю негодования у Хохла. — У кого какие идеи, мальчики? Или мне озвучить свою?

Краем глаза она увидела, как напряглось при этих словах лицо Женьки — он отлично понял, что она имеет в виду. Но эта версия казалась единственно непробиваемой и не требовала дополнительных мер. Представляться сотрудницей не выйдет, а вот любовницей — вполне.

Похоже, Ворон тоже это понял, потому что лицо его сделалось как у кота, перед которым плюхнули на стол большую чашку сметаны:

— Ты гляди, что делается… при живом-то муже! Подфартило мне на старости лет.

— Ты не обольщайся, — спокойно отозвалась Марина, закуривая, — это только легенда, прикрытие, не больше. И если ты хоть пальцем попробуешь ко мне прикоснуться — извини, не обижайся, ты меня знаешь.

Ворон не подал вида, что разочаровался, взялся за ручку джезвы, но Леон опередил — руки у хозяина ощутимо дрожали. От Марины не укрылось, с какой брезгливостью смотрит Мишка на затянутую тонкой кожей перчатки руку телохранителя, и это неприятно царапнуло.

— Хорошо, — произнес Ворон, когда Леон вернулся на стул у двери, — с этим разобрались. Запустим мульку, что приехала моя стародавняя любовница из Мухосранска. Дальше что?

— Дальше я присмотрюсь к твоему окружению и к твоему кандидату заодно. Потому что сдается мне, что ноги растут как раз оттуда. Ведь Гришка проявился аккурат в тот момент, когда стало известно, что ты спонсируешь предвыборную кампанию, да?

— Ну, официально никто об этом не говорит, ты же понимаешь. Но то, что я поддерживаю генерала, не секрет.

— Следовательно, у Беса появилась возможность повлиять на тебя через кандидата, верно?

— Почему?

— Потому что раньше он сидел себе на пятой точке смирно, жрал рахат-лукум и помалкивал! — отрезала Марина. — А теперь вдруг возбудился и даже сюда приехал, хоть и не все чисто у него здесь и с законом, и не только.

— Как заявился? — захлопал глазами Ворон, переводя растерянный взгляд с Марины на сидящего у двери Леона, и Коваль поняла, что сболтнула лишнего, и надо выкручиваться, чтобы гнев хозяина не пал на голову телохранителя, потому что Леон не сказал ему, что Марина видела Бармалея.

— А что, разве нет? Думаешь, что Ветка сюда одна притащилась, чтобы дело закрыть?

— Могла и одна. Ей же сам черт не брат, когда подпирает.

— Ну, ее-то вряд ли подперло, а вот муженька ее — скорее да.

Ворон повертел в пальцах сигарету и отбросил на стол:

— Темнишь ты, Наковальня, вот чувствую — дуришь меня где-то, а где — не могу понять.

Марина невозмутимо отхлебнула кофе и улыбнулась:

— Так не напрягайся, лопнешь. Поверь, мне тебя дурить нет интереса, мы в одной упряжке. Придет время — все узнаешь, я ничего не скрою. Просто пока тебе не надо знать некоторых вещей из, так сказать, стратегических соображений.

Ворон вдруг поморщился:

— Слушай, когда ты акцент этот жуткий успела заработать? Иной раз так слово произносишь, что не сразу можно значение уловить.

— Ну, Мишаня, ты ведь понимаешь — я в Англии по-русски только с Женькой разговариваю, а в основном-то… Да, говорят, что акцент ощутимый, надо постараться как-то это контролировать. Но суть не в том. Мне не нравится, что ты пытаешься меня в чем-то уличить, — сказала Марина, в упор глядя на Ворона.

— В чем? Не думаю, что ты приехала, чтобы помочь Бесу.

— А это, кстати, богатая мысль, — хохотнула Коваль, — жаль, что я об этом не подумала прежде, чем вписаться за тебя.

— Не шути так, — мрачно попросил Ворон, все-таки закуривая, — не горю желанием воевать еще и с тобой.

— А не успеешь, — раздался голос Хохла от двери, и Ворон дернулся:

— Чего?!

— А чего слышал. Не успеешь, говорю, войну-то начать.

— А он у тебя все такой же борзый, — повернувшись к Марине, зло сказал Ворон, — по-прежнему берегов не видит.