К чему это она, удивился Гарет.

– Да, я люблю фехтовать.

– Я всегда хотела тоже научиться.

– О Господи, – простонал Грегори.

– Я бы быстро научилась.

– Не сомневаюсь. Именно поэтому тебя нельзя подпускать к шпаге меньше чем на тридцать футов. Она ведь сумасшедшая.

– Да, я это заметил, – пробормотал Гарет и решил, что брат Гиацинты не так уж плох, как ему показалось на первый взгляд.

– Возможно, именно поэтому нам никак не удается выдать ее замуж, – сказал Грегори и потянулся еще за одним куском песочного торта.

– Грегори! – возмутилась Гиацинта. Леди Бриджертон в этот момент извинилась и вышла из комнаты.

– Это же комплимент. Разве ты не ждала всю свою жизнь, чтобы я согласился с тобой, что ты умнее любого бедняги, который пытался за тобой ухаживать?

– Ты, наверное, мне не поверишь, – парировала Гиацинта, – но я не ложилась каждый вечер спать, думая:

«О Боже, как мне хочется, чтобы мой брат сказал бы мне хоть что-нибудь, что смогло бы сойти за комплимент». Гарет поперхнулся чаем.

– Теперь вы видите, почему я называю ее сумасшедшей? – обратился Грегори к Гарету.

– Я отказываюсь от комментариев.

– Посмотрите, кто пришел! – услышали они голос леди Бриджертон. Как раз вовремя, подумал Гарет. Еще десять секунд, и Гиацинта не задумываясь убила бы брата.

Гарет повернулся к двери и встал. Позади леди Бриджертон стояла старшая сестра Гиацинты, которая была замужем за герцогом. Во всяком случае, он так думал, но они все были так похожи, что он мог что-то и перепутать.

– Дафна! Иди сюда. Садись рядом со мной! – сказала Гиацинта.

– Рядом с тобой нет места.

– Сейчас будет, – ядовито заметила Гиацинта. – Как только Грегори встанет.

Грегори с преувеличенной вежливостью предложил старшей сестре свое место.

– Дети, – вздохнула леди Бриджертон, садясь на свое место. – Я не всегда уверена, что рада, что они у меня есть.

Но в ее голосе было столько любви, что никто не воспринял всерьез ее замечание. Брат Гиацинты превращался в чуму в ее присутствии, несколько раз, когда Гарету доводилось слышать, как разговаривают больше двух Бриджертонов, они все время перебивали собеседников и никогда не упускали случая подколоть друг друга.

– Приятно видеть вас, ваша светлость, – сказал Гарет молодой герцогине, когда она села рядом с Гиацинтой.

– Называйте меня просто Дафна, пожалуйста. Вы же друг Гиацинты, так что незачем соблюдать формальности. Кроме того, – добавила она, принимая из рук матери чашку чая, – в гостиной мамы я не чувствую себя герцогиней.

– А как же?

– Хм... Просто Дафной Бриджертон. В этой семье трудно отбросить свою фамилию.

– Надеюсь, это комплимент, – заметила леди Бриджертон.

Дафна улыбнулась и повернулась к Гарету.

– В своей семье всегда чувствуешь, что ты все еще ребенок.

Гарет вспомнил свое недавнее общение с бароном.

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, что понимаете, – сказала герцогиня. Гарет промолчал. Хотя большинство в свете не знало причины, но всем были известны более чем холодные отношения между бароном и его сыном.

– Как дети, Дафна? – поинтересовалась леди Бриджертон.

– Шалят, как обычно. Дэвид хочет щенка, лучше такого, который вырастет в большого пса размером с пони, а Каролина желает только одного – вернуться к Бенедикту. – Она сделала глоток чаю и пояснила: – Моя дочь провела три недели с моим братом и его семьей в прошлом месяце. Он учит ее рисовать.

– Так он художник?

– Две его картины висят в Национальной галерее, – с гордостью сказала леди Бриджертон, сияя.

– Он редко приезжает в город, – сказала Гиацинта.

– Они с женой предпочитают тихую сельскую жизнь. – По ее тону Гарет понял, что леди Бриджертон не желает обсуждать эту тему дальше. Во всяком случае, в присутствии Гарета.

Гарет попытался вспомнить, не слышал ли он о каком-либо скандале, связанном с Бенедиктом Бриджертоном. Но Гарет был по крайней мере на десять лет моложе, так что если что-то и было у Бенедикта в прошлом, это случилось до того, как Гарет приехал в Лондон.

– А как погода? – спросила Гиацинта. – Похоже, что довольно тепло.

– Да, тепло. Я прошла два квартала пешком.

– Я бы с удовольствием прогулялась, – сказала Гиацинта.

Гарет сразу же понял намек.

– А я с удовольствием сопроводил бы вас, мисс Бриджертон.

– Правда?

– Я выходила сегодня утром, – сказала леди Бриджертон. – В парке распустились крокусы, недалеко от Гард-Хауса.

Гарет еле удержался от улыбки. Гард-Хаус находился в самом дальнем конце Гайд-парка. Прогулка туда и обратно займет не менее половины дня.

Он встал и предложил Гиацинте руку.

– Пойдем смотреть на крокусы?

– Это было бы замечательно. Я только позову горничную, чтобы она сопровождала нас.

Грегори, стоявший возле окна, пожелал присоединиться, но Гиацинта бросила на него такой взгляд, что он тут же передумал.

– Тем более, – заявила леди Бриджертон, – что ты нужен мне здесь.

– Правда? – с невинным видом сказал Грегори. – А зачем?

– Нужен, и все тут.

– Со мной ваша сестра будет в полной безопасности, – уверил Гарет Грегори. – Даю слово.

– О, у меня нет сомнений на этот счет. Вопрос в том, будете ли вы в безопасности.

Хорошо, что к этому моменту Гиацинта уже вышла из комнаты за горничной.

Четверть часа спустя. Гиацинта и не подозревает, что ее жизнь скоро изменится.

– А ваша горничная умеет держать язык за зубами? – спросил Гарет, как только они вышли на улицу.

– О Френсис можете не беспокоиться, – уверила его Гиацинта, натягивая перчатки. – У нас с ней полное взаимопонимание.

– Почему эти слова, сказанные вами, вселяют ужас в мою душу?

– Право, не знаю, но уверяю вас, что она будет идти за нами на расстоянии двадцати футов. Надо только остановиться где-нибудь и купить ей банку мятных леденцов.

– Мятных леденцов?

– Ее легко подкупить. – Она оглянулась. Горничная уже заняла требуемую позицию и явно скучала. – Такие горничные – самые лучшие.

– Вот уж никогда бы не подумал.