Я тряхнула сильно головой, чтобы не расплакаться от накативших эмоций и отогнать панику. Я справлюсь.

Вода брызнула мужу в лицо, но он словно не заметил, только слизнул одну капельку с губ и позволил другим сползти на крупную грудь и выделить фактурные мускулы. Ренат подошел ближе, подвинул меня к себе властным движением, обняв меня за спину и намочив себя почти полностью. Он все еще оставался снаружи кабинки, но я и так чувствовала себя зажатой в его объятиях, не представляю, как бы нам было тесно, если бы муж встал рядом. Ренат наклонил мою голову к себе и плавно стал втирать в кожу шампунь, разминая пряди.

Без слов, глядя куда-то вниз, Волгин, казалось, не дышал. Довольно быстро справился с длинными и густыми волосами, отодвинул меня от себя, чтобы поместить под теплые струи.

Это было странно. Как относиться в его вниманию? И чего ждать? Ради чего он все затеял?

Вода вдруг закончилась, а я осознала, что сильно жмурюсь и сжимаю перед собой руки в замке. И трясусь.

Ренат отпрянул на миг, чтобы вернуться с полотенцем, обмотать меня в него, снова поднять на руки и унести в спальню.

Наверное, это просто уход за купленной вещью. Чтобы не сломалась, чтобы была свежей и доступной в любой момент. Недаром он так разозлился из-за моей попытки сбежать. Другого ответа не находилось, после всего, что я от него услышала и испытала. Два дня брака, а мне чудилось, что прошла вечность.

— Одевайся, — приказал Волгин и, опустив меня на пол, ушел в ванную. Дверь захлопнулась, замок щелкнул.

Я стояла несколько минут в полной тишине, приходя в себя. Что это было?

Оглянулась. Около окна стоял столик с едой, мои вещи были убраны, а на кровати лежали другие — чистые. Шелковая ночная сорочка и махровый светлый халат.

Подрагивая от прохлады и волнения, я подошла ближе. Сколько у меня времени, прежде чем муж вернется?

Взяла сорочку в руки и, рассмотрев поближе, тут же швырнула ее на пол. Тонкая, прозрачная ткань была буквально невесомой. На груди слишком интимная кружевная вставка. Юбка короткая, едва прикроет ягодицы. Я не буду в таком спать!

Быстро соображая, метнулась к шкафу, куда были сложены мои вещи, затолкала полгубже бесстыдную сорочку и среди белья нашла привычную модель пижамы. Довольно легкую, из кремового трикотажа в мелкий темный цветочек — маечку и шортики. Вот. В этом удобней будет, и ничего не выпадет во сне.

Нормально меня наряжать, как шалаву? Могу я хотя бы одежду сама выбирать?

Не дожидаясь, пока мой теперешний хозяин вернется, я быстро оделась и завернулась в халат. Который был очень большим, я в нем буквально утонула, но стало хоть немного спокойней — я была спрятана от чужих глаз, хоть и ненадолго.

Есть без Рената не осмелилась, не знаю почему — сработали привычки, привитые в семье. Отец всегда требовал, чтобы мы с мамой ждали его к столу, но последний месяц папы почти не было дома, и ели мы сами, перебрасываясь шутками и новостями.

Пока на прошлой неделе, я не застала маму в постели верхом на папином конкуренте. После этого я перестала приходить к столу, мне было неприятно, и перед глазами стояли неприглядные картинки с участием матери. Из-за этого свадебное платье пришлось за сутки до росписи ушивать, я сильно осунулась и похудела. И мать, ругая, что я свечу костями, не понимала истинную причину моего плохого самочувствия и настроения. Или делала вид.

Я вспомнила, что в кармане пальто остался мой телефон. Заметалась по номеру и нашла мобильный на краешке стола. Рядом лежало обручальное кольцо, которое я сняла.

Взгляд зацепился за изысканные французские блюда, но закуска из кусочков сыра с оливками больше привлекла взгляд, рука потянулась, но я одернула себя, схватила телефон и убежала к кровати. Наверное, все это принесли, когда мы с Волгиным были в душе. Какие исполнительные у мужа псы, аж тошно.

Присев на кровать, я развернула экран, ввела пароль и в первую очередь залезла в чат с Андрэ. Он прислал порядка двух десятков сообщений и все кричащие и беспокойные.

Мы общались всегда на французском.

Andre: Я должен знать, что ты в порядке! Ответь!

Enia: Не волнуйся. Муж меня не убил.

Выдохнула и напечатала еще.

Enia: пока не убил.

Andre: он тебя…

Я прикусила губу, украдкой посмотрела на ванную комнату, прислушалась. Издали доносился плеск воды, и больше ничего.

Что другу ответить, чтобы не волновать его еще больше? Я чувствовала себя виноватой, что не смогла ответить на его чувства.

Enia: тебя это не касается.

Andre: ты точно в порядке?

Почему эти допытывания меня злили? Я сжала телефон в руке, снова глянула на дверь в уборную. (Вставить)

Enia: у меня все прекрасно)

Andre: ага, ври больше *гневная красная рожа* Зачем ты ушла от меня, глупая? Я бы денег дал, помог бы скрыться. Сбежали бы вместе.

Enia: Нет. Не лезь в это. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Сама разберусь.

Я услышала за дверью ванны какие-то звуки, показалось, что шаги, быстро выключила телефон, прижала его к себе, упав на подушку, отвернулась спиной к ванной комнате и притворилась, что сплю.

Ренат

Я тянул время. Наверное, глубинно мне хотелось, чтобы жена уснула, и у меня не было соблазна ее трогать. Есения — красивая женщина, и я был бы полным дураком, если бы отрицал, что она меня возбуждает. Но это всего лишь физиология. Хорошо хоть так, потому что заводить детей с той, к кому не тянет — было бы жестоко.

Только сердце ныло в груди. Я с полчаса стоял под прохладной водой и давил кулаком в ребра, упираясь лбом в стену душа, чтобы хоть немного приглушить боль. И я затыкал рот своему естеству, потому что осознавал — я никогда так сильно не желал Валери. Это ранило похлеще хлыста по обнаженной спине. Ранило так глубоко, что я в какой-то момент съехал на поддон и, пока не околел, рвал волосы.

И данное себе обещание, не спешить, соблазнить Есению, заставить ее желать меня, стало невыносимой мукой. Как суметь отделить похоть от чувств, как не привязать к себе и ее душу? Я не хочу, чтобы кто-то страдал. На себя плевать, а вот тех, кого приручаешь, не хочется бросать в печали и горе.

Но Брагина… Сеня… она сильная. Она справится. Последний год я видел около себя только откровенных лизоблюдов. Ведь сколько ни выпиливай из информпространства мое имя и внезапное богатство — слухи расползаются по миру, как повилика. Как паразиты. Быстрее раковой опухоли.

И надежды, что взятая в жены девушка будет такой же — корыстной и бездушной — не оправдались.

Я выполз из душа вкрай посиневший. Хотелось крушить и бить стены, но я сдерживал свой норов, сжимал кулаки и ломал эмаль, стискивая челюсти.