переговоров отказывались. Причём отношение к русским переговорщикам было в целом дружелюбным, и «по окончании беседовали дружелюбно по-русски все между собой»[482]. Подчёркнутое нежелание карел говорить по-русски на официальном мероприятии выражало, конечно, их стремление продемонстрировать независимость своего национального государства. Сами же заседания проходили бурно, и со стороны карел звучали многочисленные обвинения в адрес Северного правительства (в том, что оно называло карел разбойниками, в отказе от снабжения, в агрессивных действиях против карел). Клюев предлагал заключение мира, и после этого – помощь в обеспечении всей территории Карелии продовольствием до начала распутицы. Карельские переговорщики «объявили, что очень благодарны, но надеются обойтись и без нашего хлеба»[483]. Наконец, Клюеву разрешили посетить находившихся в заключении бойцов из отряда Тизенгаузена. В тюрьме он обнаружил 88 человек, содержавшихся в большой тесноте, и пообещал им скорый обмен на карельских пленных. Однако ни обмен, ни соглашение в целом не осуществились: стороны не пришли к согласию, а Клюев на обратном пути получил сообщение о том, что белые потерпели сокрушительное поражение, Кемь и железная дорога перешли в руки большевиков[484] (о падении Северной области см. подробнее в главе 8). Вскоре пал и Архангельск. Белое правительство спешно эвакуировалось, и Комитет счёл карельскую государственность окончательно состоявшейся.

6.4. Съезд провинции и провозглашение независимости Карелии

Комитет с начала 1920 года занимался подготовкой к съезду депутатов присягнувших ему волостей. По всем селениям рассылались воззвания, в волостях проходили выборы депутатов. В воззваниях предлагалось выбирать «наиболее способных, развитых и бывалых» делегатов, вне зависимости от того, на какой стороне избираемый сражался ранее[485]. Выборы проводились на основе всеобщего равного избирательного права. Газета «Страж Карелии» публиковала вдохновенные статьи, в которых говорилось о том, что приходит конец вековому угнетению, и теперь «исполняется мечта о независимости прошедшего тяжёлые испытания народа»[486]. Граждан строившегося государства предупреждали о возможных будущих испытаниях и призывали жертвовать жизнью за независимость. Уроженец деревни Кондока (Kontokki), член Комитета Хуоти Синикиви (Фёдор Фёдоров) писал в воззвании «Карел!»: «Карельскому народу нужно самому организовать свою жизнь. Карел не может позволить, чтобы чужой командовал в этой стране. […] Нас ждут ещё десятки трудностей, но нам всем нужно победить. И мы победим. Съезд провинции – первый знак победы»[487].

Приподнятую атмосферу подготовки съезда описывает в своих статьях Е. Ю. Дубровская. Приведём фрагмент её работы:

«Материалы о подготовке съезда содержат несколько воззваний Временного правительства Архангельской Карелии. Среди них – обращение „К общему собранию Карелии“, появившееся в январе 1920 г. В нем сообщалось, что „из-за беспокойности, шаткости и неопределённости обстановки“ Тоймикунта постановила пока отложить собрание до середины марта. За это время предполагалось занять в долг денег в Финляндии для строительства дорог в Карелии, осушения болот, организации училищ. В каждой деревне правительство предполагало созвать крестьянский сход, „чтобы вместе решить, где что устроить в первую очередь“, и известить об этом правительство в первых числах марта. К середине февраля Тоймикунта обещала направить в каждую волость на управляемой ею территории „сообщения о положении дел в Северной Карелии“ и объявить всему населению о перспективах проведения будущего общего собрания. На нем предполагалось решить, „каким будет правительство в Архангельской Карелии“, и должны были состояться выборы членов этого правительства»[488].

К 21 марта на съезд в Ухту съехались 118 депутатов от девяти волостей, признавших юрисдикцию Комитета[489]. Позже, 26 марта, к съезду присоединились представители ещё двух соседних волостей, Ругозерской (Олонецкой губернии) и Тунгудской (Архангельской губернии). Присутствовал и представитель Ребольской волости Олонецкой губернии, находившейся в то время под протекторатом Финляндии. Именно из воспоминаний этого депутата, уроженца деревни Вокнаволок учителя Василия Кейняса мы узнаём о драматических событиях, происходивших в Ухте во время съезда, и о той атмосфере, которая ему сопутствовала. Кейняс рассказывает о том, что ко времени проведения съезда в разных деревнях Карелии появились красные. «Говорили ведь во всех тех карельских деревнях, в которых я побывал, – вспоминал Кейняс, – что в карельские поселения идут большие отряды русских красных, и что проведение Съезда запрещают»[490].

Отряд большевиков, численностью около двухсот человек, находился и в Ухте. Вели они себя миролюбиво, и их командир уверял, что можно, не боясь вмешательства, проводить съезд. Кейняс поясняет, что отношение беломорских карел к большевикам ещё не сформировалось, так как это была для них «неизвестная новая сила», к тому же провозгласившая право наций на самоопределение. Большинство присутствующих стремилось сохранить дружественные отношения с красными. Но всё быстро изменилось, поскольку с самого начала большевистские ораторы начали вмешиваться в ход съезда, агитируя, а потом и применяя физические меры, в частности, насильно отобрав печать у председателя правления, а также забрав у жителей Ухты несколько десятков лошадей, оружие, лыжи, одежду и многое другое.

«На заседании 26 марта, – пишет Дубровская, – присутствовали председатель Кемского уездного исполкома Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов И. П. Сонников и „агитатор по организации Советской власти в северно-карельских волостях“ Михайлов. Последний заявил, что им получен приказ организовать Советы в Северной Карелии. „Выслушав это заявление, – отмечено в протоколе, – съезд объяснил ему положение вещей… и что Карелия снабжается продовольствием самостоятельно и ничего от Советской власти не получает, а потому и Советы в Карелии не нужны“. Съезд постановил делегировать представителя Кимасозерской волости эсера М. Агеева, чтобы он достиг договорённости о выводе советских войск из Карелии»[491].

В итоге все депутаты оказались в конфронтации к большевикам, и, невзирая на их долгие пламенные речи, практически единогласно (122 голосами против двух) проголосовали 23 марта за независимость Карелии. Было принято и такое заявление: «В качестве безусловного требования народа открыто заявляем, что вооружённые войска Советской России должны быть как можно быстрее выведены из района временного Комитета Беломорской Карелии»[492]. Красным пришлось покинуть Ухту.

23 и 24 марта обсуждались вопросы организации власти формирующегося Карельского государства, принципы, на которых должна была основываться финансовая, продовольственная, торговая, лесная политика, говорили о вопросах вероисповедания и просвещения. В итоге были приняты следующие принципиальные решения о будущем устройстве Карелии:

1) Карелия отделяется от России, и сама управляет своими делами;

2) Временное правительство Архангельской Карелии переименовывается в Карельское временное правительство, состоящее из 6 человек, и приступает к работе 1 июня 1920 г.;

3) лесные ресурсы распределяются в пропорции: 50 % лесных угодий Карелии должны были отойти государству, 25 % волостям и оставшиеся 25 % частным лицам;

4) части Красной армии должны быть немедленно выведены с территории Беломорской Карелии[493].

Съезд принял решение по формированию системы