он должен был руководствоваться принципами, выработанными на Кемском съезде[451]. Через несколько дней Комитет обратился к союзническим властям с просьбой разрешить открыть финско-карельскую границу и осуществлять беспрепятственную доставку продовольствия из Финляндии. Было заявлено также, что карельские солдаты «даже под угрозой смертного наказания» не будут служить под началом Северного правительства. Комитет попросил позволения создать собственные вооружённые силы[452].

26 июля Комитет разослал во все волости Беломорской Карелии письмо – «Призыв», в котором сообщал, что делает всё возможное для обеспечения региона продовольствием, и что Финляндия готова в этом помочь. Комитет также просил сообщить о потребностях каждой волости в зерне и возможных других надобностях. Комитет выразил уверенность, что продовольственный вопрос скоро решится, а также сообщал о своих планах заняться другими насущными потребностями населения: организовать общественные работы, особенно постройку дорог, основать школы, улучшать земледелие, упорядочить вопрос собственности на землю и организовать бесперебойную деятельность почты. Комитет призывал к прекращению взаимных подозрений и партийных склок, к установлению согласия и мира, к тому, чтобы каждому гражданину были гарантированы личная и имущественная неприкосновенность и свобода совести. Комитет обещал также разрешать вопросы мирными способами[453].

Постепенно резко антифинский настрой Комитета стал сменяться более компромиссной позицией. В первую очередь эта перемена мотивировалась острой потребностью в продовольствии. Британский источник снабжения был закрыт: по окончательному решению союзников, карельские волости могли получать полагавшиеся им продукты только со складов Северного правительства. Этот путь был для карел исключён, и единственной реальной альтернативой оказалась Финляндия[454].

Перемены стали происходить и в настроениях финского правительства, которое после двух «освободительных» добровольческих походов[455] сменило тактику, предпочитая теперь мирную инвазию в карельские регионы. В марте 1919 года прошли выборы в парламент Финляндии. Социал-демократы, которые выступали против военного вторжения в Карелию, вновь стали парламентским большинством, получив 80 мест из 200. Однако их позиция возобладала не сразу. Новое правительство, которое возглавил Карл Кастрен, поначалу поддержало так называемый Олонецкий добровольческий поход в Карелию (о нём см. главу 7). Однако неудача похода, как и отсутствие международной поддержки, привели к тому, что в Финляндии всё больше укреплялось мнение об отказе от военного решения «карельского вопроса»[456].

Сближение интересов Временного комитета Беломорской Карелии и финских властей привело к принципиальному решению: Комитет обратился к финскому правительству с прошением о займе и получил субсидию в два миллиона марок для приобретения продовольствия. Этот заём обеспечил Комитету стабильное существование, особенно начиная с сентября 1919 года, когда союзники покинули Мурманский край[457].

С течением времени регион, признавший над собой главенство Временного комитета Беломорской Карелии, расширялся. В октябре и ноябре 1919 года к нему присоединились Олангская, Кимасозерская и частично Юшкозерская волости, а к январю 1920 года прошения о присоединении прислали ещё три волости: Маслозерская, Тунгудская и Ругозерская. Комитет занял здание учительской семинарии в Ухте, где находились как его председатель Антти Виерма (Антон Тиханов), так и три подразделения, занимавшиеся всем кругом вопросов управления края. Первое подразделение ведало военными делами, тюрьмами, правовыми вопросами и здравоохранением, второе – финансами, торговлей, кооперацией и продовольствием, а третье – школьным вопросом, библиотеками, внешними и внутренними делами и земледелием[458].

Разрозненные и немногочисленные бумаги из архива Комитета в подавляющем большинстве посвящены закупке, доставке и распределению продовольствия, ввозившегося из Финляндии в Карелию[459]. Не вникая в детали этих операций, отметим, что средства, выделенные финским правительством для Беломорской Карелии, проходили через расположенный в Хельсинки Восточно-Карельский комитет, который выделял их на закупку продовольствия и других необходимых товаров. Конкретно закупками и отправкой товаров в Беломорскую Карелию занимался ухтинский купец-коробейник Лео Панкконен, направленный с этой целью в финский город Каяаани. 39-летний Панкконен, который успел пожить в Финляндии, и даже три года провёл в Америке, был владельцем магазина в Ухте, а в зимнее время занимался разносной торговлей[460]. Этот опытный предприниматель принимал заказы Временного комитета на муку, крупы, сахар, соль, кофе, масло, промышленные товары, галантерею, орудия и инструменты, полозья для саней и многое другое, в чём население Беломорской Карелии испытывало нужду. Закупались книги различных финских издательств, поскольку в Карелии готовились к открытию библиотек и школ. К Панкконену обращались по самым разным поводам, например, если нужно было оплатить лечение или обучение жителей Карелии в Финляндии.

В декабре 1919 года Комитет начал издавать газету «Страж Карелии» (Karjalan Vartia)[461], для которой из Финляндии доставлялась бумага. Газета была насыщена программными текстами националистического звучания. Их авторы, обращаясь к населению Карелии, раз за разом повторяли типичные для любого националистического программного конструкта отсылки к прошлому, в которых был силен мотив виктимизации: история карел выглядела в них как история их многовекового угнетения русскими. Статьи призывали карел к свободе, независимости и единению. Был задействован хорошо ныне изученный инструментарий национальной мобилизации. «В Карелии вспыхнул пожар, – писала газета. – Наше самое дорогое достояние, свобода Карелии, под угрозой»[462]. В нескольких номерах подряд публиковалась информация о массовой смене карелами имён и фамилий: с русифицированных на карельские или близкие по звучанию к финским. Интересно отметить, что если материалы первых номеров были написаны на северно-карельском диалекте (весьма близком к финскому языку), то в последующих номерах авторы перешли на финский, используя родственный «культурный» язык.

Стэйси Черчилль отмечает, что нелегко определить степень финского влияния на строившуюся карельскую государственность. Известно, что с сентября 1919 года по март 1920 года при Временном комитете Беломорской Карелии находился полуофициальный представитель финского правительства Туомо Туйску[463]. Осенью и зимой ему в помощь было направлено ещё несколько сотрудников. Однако его рапорты показывают, что он не только не проводил никакой финской линии, а, напротив, практически идентифицировал себя с жителями Карелии[464]. Это стало причиной резкой критики Туйску со стороны финских властей. Карельское просветительское общество было настолько недовольно его позицией, что обратилось к финскому правительству с просьбой о его удалении[465].

Как рапорты Туйску и его помощников, так и основная часть статей в «Страже Карелии» были посвящены сложной экономической ситуации в крае и тревожному положению на границах самопровозглашённого Карельского государства. 20 ноября 1919 года Туйску сообщал, например, что у населения нет ни денег, ни семенного зерна. Мужчины, уставшие от войн, рискуя жизнью бежавшие от призыва, сейчас сидят по домам без работы и средств, утратив веру в будущее[466].

Туйску и его помощник Йонни Сянтти единодушно писали о том, что карелы не проявляют «племенного чувства» (то есть чувства национального единения с финнами). Сянтти, например,