сообщал в рапорте от 17 ноября 1919 года: «Во время трёхдневной задержки из-за распутицы в Вокнаволоке я вёл разговоры со многими людьми, в том числе с несколькими волостными доверенными лицами. Во время этих разговоров легко можно было заметить, что, когда вопрос касается отношения Карелии к Финляндии, народ очень осторожно выражает своё мнение. Зато свои суждения об отношении Карелии к России многие высказывают совсем открыто. Она не будет больше частью России. Положительно смотрят на присоединение к Финляндии только те, кто чаще посещал Финляндию или вообще относится к числу наиболее просвещённых из местных жителей. Чувствуется, что у некоторых, прежде всего у руководителей Карельского полка, или „отряда“, получившего снаряжение от англичан, есть цель – создание некой независимой или находящейся под защитой великой державы Олоно-Карелии [в подлиннике „Aunus-Karjala“. – Примеч. авт.]»[467].

Туйску неоднократно писал о том, что, хотя авторитет и притягательная сила Временного комитета Беломорской Карелии постоянно возрастали, они далеко не всегда объяснялись национальным чувством. Так, в рапорте от 20 ноября 1919 года говорится: доверие к Комитету растёт. Например, в Ухту прибыли представители Кимасозерской волости[468] с тем, чтобы сообщить, что, по единодушному решению жителей волости, она присоединяется к независимой Карелии. С той же просьбой обратились несколько деревень Юшкозерской волости, где этот вопрос должен был решаться 23 ноября на общеволостном собрании. «Ясно без объяснений, – пишет он, – что не все люди, пожелавшие примкнуть к Комитету, делают это по национальным причинам. В первую очередь желание присоединиться, например, в нижних волостях[469], обусловлено голодом»[470].

Тем не менее, как свидетельствует Туйску, Комитет активно занимался просвещением населения и формированием у него национального самосознания. Из всех волостей, подчинявшихся Комитету, была набрана группа из 25 человек, которой ежедневно, как минимум по 6 часов в день читались лекции, в особенности по истории, национальному вопросу, обществоведению, сельскому хозяйству, а также о возможностях и задачах Комитета. Помимо этого, обучаемые упражнялись в финском языке, основах делопроизводства, муниципальном управлении и т. д. Туйску отмечает: «Я никогда не имел более благодарных слушателей. Эти курсанты, надеемся, превратятся в десятки строителей будущего общественного здания»[471].

Однако в конце 1919 и начале 1920 года формирование национального самосознания не было для Комитета важнейшим приоритетом. Напряжённой была военно-политическая ситуация, перед формировавшейся карельской государственностью стояла ощутимая угроза агрессии со стороны Северного правительства. В каждом номере газеты «Страж Карелии» рассказывалось о предпринимавшихся Северным правительством атаках на карельские регионы. В волостях, подчинявшихся Комитету, создавались отряды ополчения, на всех подъездных путях стояли карельские заставы. Туйску сообщал о том, что Карелия вооружается, и на складах пополняются запасы оружия. Северное правительство, оставшееся в отчаянном положении после эвакуации войск союзников, всю осень пыталось разоружить карельское ополчение и привести карел к повиновению. Один из отправленных в Карелию карательных отрядов, возглавляемый правительственным комиссаром Кемского уезда бароном Эмилем фон Тизенгаузеном, в начале января был захвачен карелами в плен. В плену оказались более 80 бойцов и сам руководитель похода[472].

К началу 1920 года соотношение сил изменилось: Северная область, переживавшая экономические трудности и представлявшая собою фактически осаждённую крепость, стала слабеть. Упаднические настроения подогревались известиями об отступлении армий Деникина и Юденича, а также о неудачах Колчака[473]. Соответственно всё более свободно чувствовало себя укреплявшееся карельское государство. Об атмосфере реванша, царившей в подвластном Комитету регионе, выразительно повествует в своих двух рапортах представитель Северной армии, генерал-лейтенант Николай Алексеевич Клюев, который в феврале 1920 года по поручению правительства Северной области вёл переговоры с Комитетом в Ухте. Его рапорты опубликованы, и мы здесь выделим только несколько ключевых моментов[474].

Переговоры проходили в пять этапов с 13 по 18 февраля 1920 года. Формировавшееся карельское государство в это время готовилось к съезду представителей карельских волостей в Ухте, назначенному на 21 марта. Опубликовавший рапорты Клюева историк Сергей Безбережьев справедливо отмечает, что в переговорах были заинтересованы не карелы, а Северное правительство, стремившееся всеми способами привлечь карел на свою сторону и обещая им за это продовольственную помощь. К тому времени, в январе 1920 года генерал Миллер уже обещал министру иностранных дел Финляндии Эйно Холсти признать автономию Карелии – однако статус автономии карел уже никак не устраивал[475]. Они уже, по сути, ощущали себя независимым государством, военную угрозу со стороны белых считали миновавшей, а к красным относились как к нейтральной силе. Единственная причина, по которой карелы вступили в переговоры, заключалась в надежде на обмен пленными[476].

К началу переговоров под юрисдикцией Комитета состояли уже девять из четырнадцати карельских волостей Кемского уезда. Процесс расширения карельского квазигосударства продолжался: присоединиться изъявили желание более половины жителей Панозерской волости; к Клюеву обратились даже жители карельских поселений на Белом море с просьбой не мешать их присоединению к территории, подвластной Комитету. «Очевидно, что тяга к Ухте развивалась всё шире, – констатирует Клюев, – Основание этих шагов: хлеб и освобождение от конной повинности»[477]. Также важную роль сыграло то обстоятельство, что «отложившиеся власти не давали для мобилизации ни людей, ни лошадей». Клюев рассказывает о том, что снабжение карельских волостей ведётся бесперебойно, и часть продуктов жители получают бесплатно. В то время, когда Клюев находился в Ухте, там были установлены финнами «искровая»[478] и телефонная станции. Карельские ополченцы содержались за счёт казны. «В населении, – продолжает Клюев, – было много наших дезертиров-карел, [которые] так и ходили в форме. Оружие не на руках у населения, а на складах. Что касается настроения карел, то они не доверяют ни нам, ни финнам и готовы только эксплуатировать и тех и других. Они желают независимой Карелии»[479].

Описывая Комитет (который он называет Советом), Клюев отмечает, что только три его члена, председатель Виерма, министр по иностранным делам Ииво Ранне и военный министр (Клюев сожалеет, что забыл его фамилию; из других источников знаем, что военного министра Комитета звали Яакко Похъёла)[480] были яркими личностями. «Во главе Совета, – пишет Клюев, – стоял энергичный, умный и твёрдого характера крестьянин Виерма, единолично решавший многие вопросы. Они мне заявили во время одного из перерывов, что они не желают быть и не будут ни под русским правительством, ни под каким-либо другим, а желают быть сами по себе». Остальных членов Комитета Клюев оценивал весьма невысоко. «Все – крестьяне, многие совершенно невежественные, некоторые прямо глупые. Непривыкшие и неопытные в подобного рода заседаниях…»[481].

Интересно, что карелы, хотя и владевшие в подавляющем большинстве русским языком, говорить на нём в ходе