Сварог моментально приободрился. Дело оборачивалось не самойскверной стороной, Это не военный корабль, голову можно прозакладывать. Ни одинкапитан военно-морского флота, о какой бы державе ни шла речь, не потерпит наборту скопище таких разбойников, одетых и вооруженных вопреки веем строгимрегламентам. Точно, пираты на горротской службе… или попросту пираты,вывесившие флаг, на который не имеют никакого права. Широко распространеннаяпривычка, как с ней ни борются законные обладатели того или иного штандарта.Правда, Сварог еще не слышал, чтобы какой-нибудь нахал осмелился самочинновывесить за кормой хелльстадский флаг, но и это, надо полагать, не за горами…

Вразвалочку подойдя к нему и остановившись в двух шагах,верзила по имени Бунак жизнерадостно расхохотался:

– Здорово вас, дяденька, ободрала беляночка… Видок такой,что хоть в «скамейку» играй…– и прищурился испытующе.

Это было пока что не прямое оскорбление – просто-напростонезатейливая проверка на предмет того, знаком ли неизвестный с нравами ижаргоном «теневой стороны» жизни.

После нескольких дней, проведенных в обществе Бангала и егоприближенных, Сварог знал иные тонкости не хуже заправского каторжанина илипоседевшего на службе сыскаря.

– С полным нашим удовольствием, – сказал он, – нотолько ежели первым столяром со своим рубанком…

Достойный был ответ, означавший, что в «тарабарской музыке»Сварог не новичок, и вообще, где на него сядешь, там и слезешь. Судя по глазамверзилы, он эти нюансы оценил соответствующим образом, но зацокал языком:

– Извиняюсь, дяденька, обознатушки… Сами столярами, безподмоги моем ноги… А только уж, не взыщите, белуха вас и в самом делечистехонько ободрала… Обхождение знаете, а вот росписи нет ни единой… из«тертых болтаев» будете, а?

– Вот именно, – сказал Сварог. – Купец я,уважаемый, из Пограничья. Мы в жизни всякого навидались и нахватались, чего ужтам…

– Понятно. А чего тут в одиночку делаете?

– Плыл на корабле с товарами, – сказал Сварог. –Корабль был не мой, я еще на свой не заработал. Шторм. Шлюпка. Выбросило сюда.Дней десять болтался, доел все, что было, хотел за сапоги приниматься, тактеперь и сапог нету…

– Ну, придумаем чего-нибудь, – сказал верзила. –Спасибо скажите, что мы вас заметили еще до того, как прошла белуха, а ещедопрежь нее просквозил Морской Бегун, чтоб ему утонуть в неглубоком месте,твари бессмысленной… Не годится же бросать живую душу в столь печальномположении, вдруг вы нам да и пригодитесь, мы ребята незатейливые, плаваем себе,куда ветер несет, собираем грошик к грошику… Меня, например, зовут Бунак, я нанашей посудине палубным мастером… Растолковать?

– Не нужно, – сказал Сварог, глядя на него с некоторымуважением.

«Палубным мастером» на пиратском – пираты, никакихсомнении! – корабле именуется начальник абордажной команды. Отнюдь несамая спокойная и безопасная должность, трусам, недотепам и тугодумам на нейделать нечего…

Бунак повернулся к одному из своих, щелкнул пальцами:

– Одолжи-ка попавшему в беду свою шмотку, вы с ним вродеодного сложения… – перебросил Сварогу зеленый кафтан с потускневшимисеребряными позументами. – Прикройтесь уж, а то у нас баба на борту, чтобее…

«Баба на борту?!» – не на шутку удивился Сварог. Вещь длявооруженного корабля неслыханная. Бывают, конечно, пленницы, захваченные выкупаради или более легкомысленных целей, но отчего же физиономия у палубногомастера на миг стала такой, словно он одним махом разжевал ядреный лимон?Положительно, что-то за этим крылось…

– Ага, вот именно, – грустно сказал Бунак, заметив егоудивление. – Получилось так… А кафтанчик-то на вас и впрямь хорошо сидит,даже по шву нигде не треснул… Совсем другой облик внешнего вида. Разрешитепоинтересоваться вашим честным имечком?

Решив не напрягать мозги, Сварог преспокойно бухнул:

– Робинзон Пузо.

– Имена у вас, в Пограничье…– хмыкнул Бунак совершенноспокойно, как и подобает человеку, не знакомому с литературной сокровищницейпланеты Земля. – Ну да мы ж их не сами выбираем, родители подсуропливают,иногда вовсе даже не подумавши… Пузо – это, стало быть, не прозвище, а фамилиетакое?

– Ага, – сказал Сварог. – Прапрапрадедушка мой, посемейным легендам, славился необъятным чревом, вот незаметно у его потомков этов фамилию и превратилось, так во все бумаги и внесена…

– Ну, что делать. Бывают примерчики и похуже… Садитесь,дражайший Робинзон, пожалуйте в гости, мы ребята незлобивые, а помогатьчеловеку в вашем положении – дело святое… Эгей, навались!

Гребцы приналегли на весла, и шлюпка понеслась к кораблю, накотором начинали распускать паруса. Стоя рядом с Бунаком на носу, Сварогнапряженно ждал, когда покажется название – как будто это что-то решало в егоположении и хоть что-то могло изменить…

«Клякса», подхваченная ветерком, развевалась во всей красе.Это зрелище не прибавило Сварогу хорошего настроения. Этому флагу он спревеликим удовольствием отыскал бы иное, более непотребное применение, нежелигордо развеваться на свежем ветерке. Шлюпка обогнула корабль с правого борта…

Побуждаемый здоровой подозрительностью, он произнесзаклинание, чтобы знать, с чем имеет дело – мало ли какие сюрпризы возможны,мало ли какие морские гнусности могут появиться не только ночью или врассветных сумерках, но и белым днем…

Корабль остался прежним, это был не мираж, не видение, неиллюзия, созданная легендарной Серой Каракатицей, еще одним крайнеотрицательным персонажем фольклора, якобы создававшей детальнейшие образыкораблей с моряками на борту, а потом лопавшей неосторожных жертвкораблекрушения, усевшихся ей на спину в твердой убежденности, что пребывают наборту спасшего их судна…

Корабль был самым обычным – а вот остальное…Действительность превосходила худшие ожидания. Вокруг трехмачтового парусника сдвумя пушечными палубами высоко поднимался черный ореол. Самые разнообразныеформы и очертания – словно полосы черного полярного сияния переливаются всемиоттенками вокруг верхушек мачт, словно исполинские, причудливые, черныеснежинки висят, касаясь нок-реев, словно фестончатые, замысловатые карнавальныегирлянды протянулись меж мачтами (только все они чернее ночи), а палуба укутанаоблаком серой мглы… Сварог видывал нечто подобное – но не в таких масштабах.Зла и черной магии было хоть отбавляй, хоть ковшом черпай, корабль импрямо-таки пропитан. Его спутники, сидевшие в шлюпке, правда, оказались самымиобычными людьми, никакого отношения не имевшими к мраку. Но сам корабль… Кудаэто его занесло?

Он торопливо напялил панцирь, это но уже умел. Теперь любой,кому вздумалось бы его прощупать посредством методов, не имеющих никакогоотношения к обычным пяти человеческим чувствам, видел бы перед собой среднегожителя Талара, ничем особенным не отличавшегося, никакими магическимиспособностями не владевшего, недалеким и говорившим чистую правду без малейшейпримеси лжи.