Он укладывает меня на кровать, снимает одним движением рубашку, пока я восхищаюсь его подтянутым телом. Это, конечно, не кубики Мирона, но ведь Алексу и не девятнадцать.

Стряхнув мысли о своей болезни, я улыбаюсь Алексу и внемлю его сломам. Как же легко на душе. Словно у головы пистолет держали, спустили курок, а пули оказались холостыми и есть еще шанс на спасение.

— Я извиняюсь, что вспоминал тебе Мирона. Я был идиотом. Теперь есть только ты и я.

— Только ты и я. И Дашка, — хихикаю, решая, что нужно обязательно сказать о том, что она снова связалась с Марком. А ей сказать, что прошлое нужно оставлять далеко позади.

— И Дашка, – улыбается он и лезет ко мне рукой под юбку. Я часто дышу, стараюсь ни напрягаться, ни вспоминать, что три часа назад любое прикосновение Мирона заводило меня с пол оборота, а сейчас я сама себе напоминаю автобус водителя нашего приюта, который заводился только с пинка.

Но все заканчивается, когда я лезу пальцами к ремню брюк. Алекс откатывается и прижимает меня к себе…

— Прости, я обязательно найду, кто этот урод, что кормит меня бромом. Хоть вообще воздухом питайся.

— Ну и ладно, — с облегчением вздыхаю и тянусь за пультом. – Ты ведь обещал со мной посмотреть сериал?

— Раз обещало, то нужно выполнять, — щекочет он меня и целует в висок, а я включаю телевизор с одной лишь мыслью. Так ли все хорошо, как хочется верить. И как скоро к моему виску приставят новый ствол?

Мое утро начинается примерно одинаково. Подъем, завтрак, поход в тренажерный зал.

Когда тебе сорок лет, то просто необходимо следить за собой и своим телом. Особенно, когда твоя молоденькая невеста еще пару дней назад готова была свинтить.

Даже думать не хочу, что бы сказала Лариса, узнай она об этом. Или мои клиенты, которые считают меня почти богом.

Репутация молодого жеребца позволяет иметь не только самые выгодные задания на решение различных проблем, но и прибавляет очков при заключении выгодных сделок.

Давеча нас с Сашей увидели в ресторане партнёры банка, в котором я держу акции, так буквально на следующий день мне предложили новый пакет выгодных инвестиций.

И я хрен знает, как это работает, но где бы Саша не появлялась, все головы оборачиваются на нее, а мой рейтинг при этом растет.

А потому что каждый знает, что это девочка только моя, не то что Лариса, которая может спать с несколькими мужиками одновременно и не стесняться этого.

Саша не такая. Она честная до скрежета зубов. До сих пор бесит, что она вообще сказала про этого Мирона. Что было сложного просто жить дальше. Ведь ее все устраивало, Даша счастлива как никогда, мои накопления только увеличиваются. Ну нет, она же не из тех, кто может соврать. Она святая… это порой напрягает. Боишься дотронуться, боишься член в рот засунуть. Словно ее рот – это церковь, где меня бы обязательно подбили молнией.

Для меня ложь и манипуляции настолько привычное дело, что я порой и сам не замечаю, как это происходит. А Сашка настолько порой наивная, что готова верить каждому слову. Не удивлюсь, если этот пиздюк сам склонил ее к сексу, ну или, как она любит говорить, почти сексу. Я даже пробил его по базе, узнал подробности того, чем он дышит, оказалось, что уже уехал в Монако, там у меня связей нет, иначе бы парень случайно попал в аварию. Давно он у меня поперек горла стоит.

Но теперь вроде ничего. Саша снова улыбается. Читает нотации насчет Синицына, более-менее сносно готовит на пару с умницей дочкой. Все бы вернулась на круги своя, и даже Лариса не появляется на горизонте. И только одно «но». Кто-то упорно продолжает кормить меня бромом. Сегодня должны прийти анализы, чтобы это подтвердить. Поэтому после душа я одеваюсь, поглядывая на ангелочка в своей постели, и бегу на парковку, чтобы завести свою новую ласточку. Стыдно признать, но я до сих пор не в курсе, кто взорвал мою прошлую тачку. То ли я тупею, то ли теряю хватку, но почему на два довольно простых вопроса я так и не смог ответить. Ощущаю себя перед запертой дверью, в которую не попасть даже с ломиком и даже взорвать не получается.

— Александр Дмитриевич, — приветствует меня терапевт навороченной клиники, где имена пациентов не разглашаются под страхом смерти. Вы никогда не встретите других в этом здании. Даже время здесь распределяется так, чтобы никто не встречался между собой. – Проходите в кабинет.

Я сажусь на стул, уже привыкший к абсолютно белому интерьеру, порой это било в глаза.

— Мы получили ваши анализы. И хочу сказать, что брома в вашем организме давно нет.

Сказать, что я охуел, ничего не сказать.

— Если быть точным, то месяца полтора ваш организм полностью вывел чужеродный препарат.

— Но постойте! Вы проверили? Уверены? Если вы меня наебываете... – теряю терпение, не веря своим ушам, но лысый врач поднимает взгляд и так на меня смотрит, что мне становится стыдно за ругательство.

— Если вы не доверяете нашей клинике, то всегда можете обратиться в любую другую. Но результаты я проверил лично. Три раза.

— Так… — стискиваю переносицу, чувствуя, как меня ведет от злости. – Так если брома нет, то у меня…

— Слово импотенция – это не совсем верное определение вашего состояния. Ведь иногда эрекция все-таки происходит, я прав?

— Как вспышка молнии, — выругиваюсь. – Появляется и исчезает.

— Вот видите. Это значит, что ваше состояние психологическое. Здесь поможет разобраться сексопатолог. У нас есть отличный специалист.

— Я не пойду жаловаться на импотенцию какому-то мозгоправу.

— Это ваше право. Но если есть проблема, ее надо решать. Я вас запишу на прием, а вы сами уже решайте.

Я выхожу из здания клиники, чувствуя, как злость клокочет во мне все сильнее. Я не готов разговаривать ни с кем, даже думать ни о чем не хочется. Остаться в тридцать семь лет без члена – это как остаться инвалидом. Долго ли продержится рядом такая как Сашка, если я ее трахать регулярно не смогу.

Выкурив несколько сигарет, я тру лицо и все-таки звоню, и соглашаюсь на прием. Я никогда не был тем, кто проблемы оставляет на потом. Есть болезнь, ее надо просто вылечить.

Закончив все дела и напившись в ближайшем к дому баре, я не спешу к Сашке. Смотреть на ее идеальное тело и не иметь возможности его иметь невыносимо. Мне нужно отвлечься, забить эти дни работой, чтобы не срываться дома и не ляпнуть Саше правду. Как она будет на меня смотреть, узнай правду. С жалостью? Нахуй мне это не сдалось.

Может быть, поэтому вселенная услышала мои молитвы. Потому что на вторую симку звонит незнакомый номер. А значит это заказ. Очень дорогой заказ.

— Слушаю, — говорю без эмоций, почти подавив алкогольное опьянение.

— Черепанов Геннадий. Убрать при максимальном количестве свидетелей.