— Заткнись и соси, — шиплю я, грубо дергаю ее на колени, пока расстегиваю ширинку. Приставляю налитую кровью головку к жадному рту, заглядывая в такие знакомые синие глаза.

Сажусь на свой стул и толкаюсь сквозь алые губы, шиплю, ощущая на коже ее проворный язык. Охуеваю от кайфа, который ядом растекается по венам, стреляет в голову.

Еще немного, еще чуть-чуть и я кончу…

— Сильнее, сука, сильнее соси, — насилую рот, не жалея, не думаю о том, что она может задохнуться. Держу волосы так крепко, что еще движение и порву.

Она мычит, работает головой все чаще, сводя меня с ума глубиной своей глотки.

Блять, блять, блять!

— Жаль у меня нет камеры…

Лариса вскрикивает, а я очень хочу убить Марка Синицына, который очень не вовремя вторгся сюда.

Подскакиваю, отталкиваю от себя Ларису, которая не теряется и гордо встает на ноги.

— Это не то, о чем ты подумал, — оправдываюсь я. Хотя ерунда, он не будет сдавать меня.

Не после всего, что я для него сделал.

Марк выталкивает мать Даши за дверь, и она даже не возмущается.

Что странно. Пока он закрывает дверь я полощу рот водой из кулера и застегиваю ширинку.

Жарко и хочется продолжить. Хочется кончить как следует впервые за много месяцев.

Марк начинает что-то говорить насчет верности, насчет Саши, но я отмахиваюсь. Не его это дело. Сам со своими бабами разберусь.

Мог бы и догадаться что он приедет. Даша-то сегодня стартанула во Францию.

— Ты насчет Даши? Она в самолете.

— Вы ей скажите…

— Что умираю? Марк. Пусть она уедет, пусть побудет одна…

Марк не согласен. Пытается меня убедить, что ее нужно срочно вернуть, даже придумал план.

Но даже соглашаясь, поддавшись шантажу насчет увиденного в сейфе Малышева я прекрасно понимаю, что Даша на этот фарс не поведется.

Не на ту напали.

Марк предлагает меня выставить должником, и мол Даша должна отрабатывать, раз она дочь.

— Понял, понял, — отвечаю дочери и кладу трубку, а потом тяжело опускаюсь на стул. Чет вроде не старик, а так устал. – Она сказала шантажировать тебя изнасилованием. Если потребуется, приедет и подаст заявление в полицию.

— Это все?

— Еще она сказала снять со своего счета все деньги и засунуть тебе в задницу.

— Мило, — усмехается Марк. – Она уедет?

— Она уже в самолете. Мне жаль…

— Ничего не жаль, — не собирается он сдаваться. – Она же прислала номер счета и пароль? Вот снимайте все деньги. И скажите, что я их взял, но их все равно не хватает.

— Марк, это уже безумие…

— Безумие – это любить человека, знать, что он любит тебя, но не быть с ним рядом. Я заебался дрочить! Я терплю ее психи, я голодаю в конце концов. И да, я эгоист. Но ее истерики дают мне надежду, что ей не все равно. Что несмотря ни на что, она верит, что у нас есть шанс. И я дам нам шанс. Поехали в банк. Потом звоните ей и уже через пару дней она будет здесь.

— Ты больной, но я в чем-то тебя понимаю. Ее матерью болели три человека, настолько, что готовы были выполнить любой каприз. Не удивительно, что Даше передалась эта ее черта.

Неудивительно, что я до сих пор схожу с ума по Ларисе…

— Черта губить мужиков?

— Что-то в этом роде, — усмехаюсь и замираю, когда на телефон звонит Сашка. Наверное, отчитаться хочет, что Даша уехала, а ей звонил Марк. Она кристально чиста, порой у меня складывается ощущение, что я просто недостоин этой девчонки.

Прихожу, когда домой она снова льнет ко мне, как котенок, хочет ласки. А меня мутит. Я думаю о Ларисе и о том, что было в кабине, о том, как глубоко и вкусно она сосет. Почему-то не хотелось подобным марать Сашу.

Милую и нежную, готовую на все. Чтобы мне угодить.

Хотелось побаловать ее.

— Ну, когда едем в Италию?

Именно там на второй день поездки, когда Сашка уехала на свою фотоссесию я лезу в свой портфель. Наверное, помешанный, потому что хочу еще раз посмотреть то видео двадцатилетней давности, где мы с друзьями и Ларисой насиловали пьяную девчонку.

Только вот… Папки нет. Ни фотографий, ни диска, который выкрал Марк, ценой отношений с Дашей.

Руки сжимаются в кулаки, а на ум приходит только одно имя.

Лариса.

Вот зачем она приходила в тот день, вот к чему была ее покорность и кротость. А когда Марк вытолкал ее из аудитории, она была и рада. Потому что я похерил момент, когда она полезла в мой портфель.

Сука!

Дыхание перехватывает, в груди растет жар, а горло стягивает невидимой нитью. Тонкой, которая впивается, разрезая кожу почти до крови… А глупая надежда, что речь идет о ком угодно, а не о том самом Невском, гаснет, стоит ему только повернуться ко мне лицом.

Своим красивым, с острыми чертами лица. В майке, что так отчётливо облепила его выпуклые мышцы груди, и кажется, что плечи стали еще шире, а на правой руке появилась новая татуировка.

Нет, нет. Нет, твою мать. Где угодно, только не здесь. И почему так скоро. Почему тогда, когда я почти справилась с болотом прошлого.

Я смотрю только на него, почти не замечая никого вокруг, загипнотизированная острым, пробивающим брешь в моей защите взгляде. Злом. Раздраженном. Пугающем.

И чтобы не выдать себя, перевожу взгляд влево. Но зря. Становится только хуже, потому что рука Мирона обнимает жгучую брюнетку, которая так жмется, словно хочет прирасти. И мне должно быть все равно. Только вот очень хочется вцепиться ногтями в это холеное лицо и разодрать до крови.

Идиотка. Думала, он по тебе еще сохнет. В отличие от Алекса он легко нашел тебе замену. Всегда находил.

— Так мы недавно вместе снимались, — не собирается делать вид, что мы незнакомы, Мирон и растягивает губы в злой ухмылке. В глазах ни капли удивления. Но откуда бы ему знать, что я могу оказаться здесь.

— Привет, Мирон, — щебечет Рейчел, на чьей машине мы сюда приехали. Она тоже целует Мирона в щеку, и мне становится нечем дышать. Но не покажу своей слабости. Я сама сделала свой выбор. Даже после всего я буду с тем, кто не кинет меня ради пары больших сисек.

— Привет, Мирон, — улыбаюсь как можно шире. – Очень рада, что мы с нова встретились.

— Взаимно, детка. Кстати, Марчелло, Саша у нас любительница мужчин постарше. У нее жених твой ровесник.

— Да ну, — буквально впивается мужчина в меня глазами, а моя улыбка гаснет. Понятно, что скрывается за этими словами. Любой девятнадцатилетний парень считает мужчину за тридцать уже стариком. – Это ведь отлично. Девушка знает толк в мужчинах, не всем же вешаться на сопляков. Чем ты можешь удивить женщину?