– Но Литар… – раздался встревоженный женский голос, и красивая девушка появилась рядом с призрачным драконом.

– Не жадничай. Много ей не понадобится.

Ниатара не особо обрадовалась, но возражать не стала. Подплыла ближе, замерцала… и на крышке саркофага, где лежал рисунок, появилась призрачная баночка со светящимся внутри веществом.

– Такую можно добыть у любого умершего мага-художника. У драконов почти не рождаются дети с подобным даром, так что тебе повезло, что моя Ниатара – полукровка. Бери давай да рисуй. Я подскажу, какой оттенок правильно ляжет. Впрочем, сама почувствуешь.

Если раньше я считала, что в моей жизни случаются странные ситуации, то глубоко ошибалась. Смешивать краску, подаренную призраком, в склепе чудесной весенней ночью – да это мечта всей моей жизни, что тут еще скажешь…

Призраки летали вокруг, волновались, Литаршан изредка давал советы, но в основном смотрел и старался не мешать. Ниатара, сменив гнев на милость, тоже стала подсказывать.

Призрачная краска отливала лунным сиянием, почти невесомо садилась на кончик кисти, смешивалась с искрами моей магии. Я подправляла оттенок гривы, который стал напоминать морскую пену, таким чистым и пронзительным вышел. Рог налился жемчужным сиянием, глаза единорога сверкнули хрусталем.

Я не успела опомниться и отложить кисть, как мир вокруг наполнился тягучими сладкими ароматами трав и цветов.

– Получилось! – раздался голос Литаршана.

Я уцепилась за надгробие, вспомнив, что не взяла с собой ничего острого, а ведьма ведь велела порезать ладонь. Нащупала каменный выступ, резко провела по нему ладонью.

Ахнула Ниатара, вскрикнул Литаршан.

– Сматываемся! – вдруг выпалил Альфред.

– Агата! – яростно пророкотал Ричард, но удержать меня уже не смог.

Мир расплывался, рассыпался на оттенки, наполнялся яркими звуками и красками. Почему-то в этот раз при переходе огнем обожгло кожу, и верхняя одежда на мне рассыпалась. Я оказалась в неизвестности босая, в одной ночной рубашке, которую даже не надевала. Вспыхнули огни, расчертили путь, по которому я не пошла, а сорвалась на бег, боясь не успеть. Огни неслись, манили, и вскоре я оказалась на поляне. Стражами-великанами высились вековые сосны, бриллиантами сияли над головой звезды, белоснежными шапками укрывали поляну неизвестные мне цветы, от которых шел тонкий аромат.

Я почувствовала легкое головокружение и поморщилась от боли в руке. Кровь все еще текла, но перевязать рану я не могла. Это плата за то, что я возьму найденное.

Лес был тих. Казался таким. Но в ветвях сосен пел ветер, осторожно сбрасывал под ноги хвою. Где-то вдали звенела птица, звала за собой. Дремучие чащи – любимое место обитания единорогов в древности, если верить легендам да трактатам, найденным у Ричарда в замке. Оно и понятно: почти никто туда не проберется. Наверняка путь к волшебному зверю еще и заколдован. Да и сам лес, чем дольше в нем жил единорог – а возраст зверя мог исчисляться и сотней лет, – превращался в волшебный.

Магией пропитывались деревья и цветы, озера становились прозрачными до самого дна, и вода в них делалась целебной, помогала при отравлениях.

И лишь днем единорог выходил на поляны. Ел метелки диких цветов и злаков, лакомился дикими ягодами. Кое-где упоминалось, что волшебный зверь любит плоды шиповника, густо растущего по оврагам и берегам рек.

Я прислушалась, пытаясь понять, нет ли поблизости водоема. Волшебный зверь любит не только ручьи и родники, из которых пьет воду, но и тихие лесные озера, в которых может купаться и часами стоять в воде, созерцая ее прозрачность.

Ничего.

Туда ли я попала? Куда нужно идти? Где искать волшебного зверя? И сколько у меня времени? Успею ли? Хватит ли мне…

Шорох за спиной. Едва уловимый. Почти незаметный. Я осторожно обернулась, да так и замерла. Единорог – а передо мной был именно он – оказался невероятно прекрасен, грациозен и почти похож на того, кого я нарисовала. Шерсть дивного зверя мерцала лунным серебром, словно пропиталась им, витой рог сверкал звездным светом, рассыпал искры. Вот грива… грива была похожа на ту, что я нарисовала. Белоснежная морская пена, в которую самым нелепым образом попали первые лесные цветы.

Конь олицетворял величие и силу, а когда шагнул ко мне, я поразилась его грации. Руки сами потянулись к дивному зверю. Из глаз вдруг полились слезы, я уткнулась в мягкую, словно лебяжий пух, гриву и расплакалась. Рядом с ним я внезапно осознала, как изменился мир, сколько в нем стало зла. Единороги были светом, который сиял для нас в самую глухую и темную полночь, так же, как сейчас сверкал рог животного, которого я обнимала за шею.

«Что привело тебя ко мне, дитя?» – раздался в моей голове голос, и я едва заметно вздрогнула.

Чуть отклонилась, вытерла слезы и уставилась в хрустально-голубые глаза волшебного зверя.

Он осторожно прилег на траву, я уселась рядом. Впитывала его чистую силу, понимая: случись нападение – и единорог убьет своего врага. Но я ведь не враг. Маленькая запутавшаяся девочка, на чью долю выпало столько испытаний. Мне не надо было этого говорить, зверь чуял мою боль и тоску. Я погладила его по гриве, и единорог фыркнул. Рог сверкнул – и с него сорвалась искра, легла на траву, обернулась белым гребнем.

Я улыбнулась, взяла его и провела им по гладкой гриве. Зверь уложил голову мне на колени, терпеливо дожидаясь рассказа. Он не был разговорчивым, а во взгляде читалась вечность: похоже, зверю было много лет, слишком ярко ощущалась его магия.

Покосился на мою раненую ладонь, прикоснулся кончиком рога, рассыпая мягкий жемчужно-белый свет, и пореза как не бывало. Сил, правда, не прибавилось. Надеюсь, зверь знает, что делает, и его зачарованный лес меня выпустит.

Вековые сосны молчали, сторожили. И если не слушали, то сонно прислушивались к тому, что я рассказываю. О том, как лишилась родителей и оказалась в Иларийской академии благородных девиц. О случайно найденных на чердаке, куда любопытная я однажды заглянула, красках и кистях. О желании рисовать. Безудержном, сильном, неискоренимом… О волшебстве, которое проснулось, когда я оказалась в замке Ричарда. О нем самом, благородном драконе, которого коснулось проклятие. О краске, что спасет его жизнь… Он не говорит этого прямо, держится, но я знаю: однажды тьма окажется сильнее. И хорошо, если не безумие, а смерть накроет его крылом. И да, я тороплюсь. Успеть. Найти ингредиенты. Спасти. Снять проклятие. Отдать любовь, что горит в сердце. Ту любовь, о которой так сложно рассказать. И в которую так сложно верить. Что она такая. Чистая и светлая. И да, ради нее, только ради нее и стоит рискнуть всем. Силой, магией, жизнью…

«И сунуться ко мне в дремучую чащу», – серьезно добавил единорог.

Я поправила цветы первоцветов, что вплелись в его гриву, положила гребень, улыбнулась.

– Я переместилась в прошлое. Даже боюсь спросить, какой сейчас год.