— Я поняла тебя, — со вздохом произнесла Конькова.

****

— У меня… Просто нет слов, — вздыхает Рита, с интересом оглядываясь по сторонам.

Дине стало стыдно. Почему-то лишь сейчас она вспомнила, или, скорее, осознала, что за все эти три года ни разу не пригласила подругу домой. И даже для знакомства с Генрисом она позвала Маргариту в их любимую «Ромашку».

Но Конькова не видела или делала вид, что не замечает состояния подруги и её ало-красных ушей, разглядывая всё с равным любопытством: начиная от старичков на скамейке перед подъездом, и заканчивая полками на кухне.

— И это всё… — Рита замолчала, будто споткнувшись, аккуратно подбирая слова. — Ты… Что тебя вдохновило на подобное оформление?

Вопрос звучал коряво, но наиболее нейтрально из всех прочих вариантов.

Дина посмотрела на подругу с удивлением, после чего огляделась по сторонам, новым взглядом отмечая ставшие абсолютно привычными красно-розовые тона отделки, разбавленные тёмными, почти чёрными, акцентами в мебели.

— Я такую купила, — Дина неловко улыбнулась и опустила взгляд. — Генрису… — в горле запершило, но, прокашлявшись, Надина закончила фразу. — Он просил ничего не менять. Утверждал, что ему так нравится.

Конькова одарила подругу сочувствующим взглядом и приободрилась. Теперь ей не надо было бояться случайно оскорбить Дину чересчур неприязненным комментарием относительно «неудачности» интерьерных решений.

Телефон Миловой запиликал, и девушка махнула рукой Рите, предлагая продолжить экскурсию без неё.

— Надина? — чересчур официальный и усталый голос Валерия, секретаря начальницы, заставил Дину напрячься.

— Да? — осторожно протянула девушка.

— Мисс Эвли просила поставить в известность…

Надина нервно сглотнула, подозревая, что сейчас ей выскажут что-то насчёт случившегося в доме Мацумото, а может и вовсе отстранят от заказа.

— Сегодня вечером вас ждут на психологическом групповом тренинге.

— Э… Что? — Дине, приготовившейся к громам и молниям со стороны придирчивой заказчицы, показалось, что она ослышалась.

— Сегодня. Вечером. Психологический тренинг, — медленно, почти по словам повторил Валерчик, а Надина почувствовала, как с её плеч сваливается настоящая гора. — Я пришлю адрес смс-кой.

— А…

— Это — обязательно, — достаточно жёстко перебил секретарь, не пожелав даже выслушать вопрос. — И… Это личная инициатива мисс Эвли, так что… — мужчина многозначительно замолчал.

Дина нервно закусила губу и, забывшись, кивнула.

— Поняла, — спохватившись, ответила девушка и почти сразу же услышала гудки в трубке.

Милова оторопело посмотрела на собственный телефон и вздохнула. При чем облегчения в её вздохе было значительно больше, чем обречённости или неприязни из-за того, что ей придётся ещё куда-то сегодня ехать.

— Я не представляю как ты здесь жила и не сошла с ума, — Рита вернулась неожиданно, несмотря на относительно небольшой размер квартиры.

Дина открыла рот, чтобы ответить, сказать что-нибудь в защиту, но… Промолчала, внутренне признавая правоту подруги. Это было настоящее безумие. Форменное помешательство, имеющее человеческое имя. «Генрис».

— Теперь я понимаю, что моё предложение тебе передумать, это… В общем, понимаю, — сбивчиво закончила Маргарита, слабо улыбаясь.

Телефоны обеих девушек пиликнули, одновременно оповещая о пришедших смс.

— Кажется мне пора, — Рита неловко переступила с ноги на ногу, читая пришедшее сообщение и застенчиво улыбаясь.

— Понимаю, — Дина тяжко вздохнула и, поймав непонимающий взгляд подруги, продемонстрировала ей смс, практически полностью дублирующее рассказанное Валерчиком по телефону, но дополнительно содержащее в себе и адрес.

— Хочешь… Я могу тебя подвезти? — с сомнением предложила Рита.

— Не стоит, — теперь настала очередь Надины улыбаться и понимающе качать головой. — Я лучше на такси… Не опаздывай, — искренне пожелала девушка, уверенная, что смс Маргарита получила от Яры.

— Спасибо, — Рита смущённо опустила глаза, чувствуя себя неловко. — Подожди! — она развернулась практически у самой двери и натолкнулась на вопросительный взгляд Дины. — Ключи. Чтобы я могла…

— Ах, да, — Надина смутилась из-за собственной забывчивости и протянула ключи, снятые с крючка. — Только…

— Когда тебя не будет дома, — вместо неё закончила Конькова и ободрительно улыбнулась. — Само собой.

Дина вздохнула с облегчением и, ещё раз попрощавшись, закрыла за подругой дверь.

И снова вздохнула, понимая, что если она не хочет опоздать, то у неё не так уж много времени. Поесть, переодеться, доехать…

Валерчик прав — не стоит лишний раз злить мисс Эвли.

Генрис громко застонал сквозь зубы. Но его стон не имел ничего общего с выражением наслаждения или, хотя бы, удовольствия.

Он заставлял себя терпеть, послушно подставлял свою задницу этому неотёсанному иштарцу, больше похожему на гориллу — такому же волосатому и тупому.

Генрису было противно, отвратительно от того, что приходится это делать.

Он ведь буквально продавал своё тело, лишь бы…

Послушно улыбался, послушно стонал и изображал экстаз. Он делал всё, чтобы выбить себе хоть малейшие послабления.

Третья неделя этого ада… Впервые он был благодарен тому козлу, который шантажом вынудил его стать своим любовником. Сейчас хотя бы не так больно. Но…

И тогда, и сейчас… Он торговал своей задницей ради счастья Дины и искренне надеялся, что она никогда об этом не узнает. Он не хочет её жалости, не хочет, чтобы их отношения поменялись в худшую сторону. А позор… Он никогда и никому об этом не расскажет.

Но гораздо сильнее Генриса беспокоила Дина.

Как она там? Всё ли с ней в порядке…

Ведь он не мог сделать ничего. Даже позвонить не было возможности — телефон у него отобрали в первый же день.

Иштарец громко застонал, замерев.

И Генрис вынужден был застонать вслед за ним, проклиная себя. За то, что был дураком, мечтая поехать в «прекрасную Иштарию». За то, что обманывал Дину, пусть и ради её собственного блага. За то, что сейчас он здесь, а она там одна и наверняка не может найти себе места, не зная что с ним. Ведь она даже не знает, куда звонить и где его искать.

Мужчина грубо развернул к себе Генриса, чтобы впиться в губы поцелуем, наслаждаясь податливостью, а после грубо толкнуть вниз, заставляя упасть на спину.

Генрис прикрыл глаза, изображая желание, на деле же скрывая ненависть. Если бы он мог… Если бы он только мог.