«А вот что здесь делает гвардеец? – размышлял Коэл. – Деррик вполне успешный молодой человек. Тридцати лет еще нет, а он уже лейтенант гвардии. Бедностью Дом не отличается, Лазоревый Кот не ссорился ни с кем лет уже пятьдесят. Молодая жена… Постойте-ка! Может, здесь и кроется разгадка? Молодая жена, особняк на углу улиц Единорога и Победы при Вальде. Да… Рассказать бы Лансу при встрече, о ком он мечтает вот уже полтора года, чей образ видит и днем и ночью…»

– Мой замысел прост, – продолжала меж тем баронесса. – Сейчас мы не сможем открыто выступить против высоких Домов. Если попытаемся добиться правды у Церкви, то нарвемся на очень жесткий отпор. Пусть епископы не смогут погрешить против истины, но у Охряного Змея или Серебряного Барса достанет сил и средств устроить пропажу письма. А то и пропажу законного наследника…

– Прошу прощения, прана Кларина, – снова заскрипел, как плохо смазанное колесо, Одоэн. – Я по-стариковски… Позволите?

– Я думаю, что столь почтенный пран, как вы, не допустит бестактного вопроса.

– Ну, тогда я напрямик спрошу, как привык. Ваш сын, прана Кларина, как ни крути, а все равно бастард. Прижили вы его с герцогом Лазалем при живом муже. Даже письменное признание его светлости не делает младенца прямым наследником. Епископ Гурвик очень щепетилен в таких вопросах. Разбирательство будет долгим. И даже если они согласятся с тем, что малыш – сын Лазаля, то бастард все равно по праву престолонаследия стоит не только после наследников мужеского полу, но и девичьего. Вы же не предлагаете нам порешить Айдена, а следом за ним и Маризу?

– Конечно, не предлагаю. Я же не детоубийца… Хотя дети Гворра достаточно взрослые. Если вы помните, пран Одоэн, его светлость овдовел лет семнадцать назад. Верно?

– Верно.

– Мой супруг так же отправился в Горние Сады к Вседержителю еще до адвент.

– Мы знаем и об этом.

– Но вы не знаете о том, что мы с его светлостью собирались сочетаться браком. Я – вдова и он – вдовец. Мы не нарушали ни единого закона, ни божеского, ни человеческого. Сын мой должен был родиться в браке. Тогда его с легкостью признали бы наследником. К несчастью, – голос баронессы задрожал, на реснице появилась слезинка, сверкающая, как бриллиант, – тяжелая болезнь его светлости не давала нам возможности обратиться к священникам. Вы же помните, как у него болели суставы, сердце, почки. Какая из этих хворей довела его светлость до могилы?

«А кроме того, он не узнавал близких родственников и самых верных слуг, – мысленно добавил Коэл. – Забывал, что хочет сказать, забывал, что недавно поел и требовал накрывать стол, заговаривался… В общем, жених завидный. Не удивлюсь, если он и обещал Кларине повести ее под венец, и даже не один раз. Но почти уверен, что всякий раз забывал о своих словах, едва они срывались со старческих синюшных губ».

Последние полгода жизни Лазаль был очень плох. Хотя Коэл не видел, как стремительно развивались болезни его светлости, но слышал рассказы от знакомых, которым доверял. Старые болезни взыграли с новой силой, только если раньше его светлость сохранял трезвый рассудок и твердую память, то в последние несколько месяцев жизни утратил их. С одной стороны, такая прожженная интриганка, как баронесса Кларина, не могла не воспользоваться забывчивостью герцога. В том состоянии он мог признать своими половину мальчишек, рожденных в припортовых кварталах. Но, с другой стороны, она не приняла в расчет, что человек, страдающий провалами памяти, движется по жизни легко и непринужденно. Ни сложных рассуждений, ни мучительных сомнений. Надо пообещать жениться? Пожалуйста! И буду обещать столько раз, сколько надо. Главное, что все совершенно искренне, без лжи и фальши.

Таким образом, альт Террил подобрался вплотную к самому главному вопросу. Даже к двум, имеющим общий корень. Были смерти герцога Лазаля и барона, супруга Кларины, естественными? Да, оба далеко не молодые, оба страдали от множества болезней, но почему так быстро, так вовремя, можно сказать? Коэл уже начинал жалеть, что необдуманно согласился на приглашение баронессы. Оказаться втянутым в заговор с убийствами, свержением законного, каким бы слабоумным он ни был, наследника…

И еще.

Каким все-таки боком здесь замешана Браккара?

И тут же Коэл ощутил на себе взгляд серых глаз Дар-Виллы. Взгляд твердый и чуть насмешливый, взгляд явного превосходства.

– Таким образом, – говорила тем временем Кларина, – мы с его светлостью не успели заключить законный брак перед лицом Вседержителя и всего Аркайла. Именно поэтому я теперь прибегаю к вашей помощи, благородные праны. Должна заметить, речь идет не о заговоре, а о восстановлении справедливости. Просто какое-то время нам придется действовать тайно, не выказывая всех целей и замыслов. Смею заверить всех собравшихся, что в случае успеха каждый получит награду по совести. Земли, должности, золото. Хотя, насколько я знаю, большинство из вас предпочтет верную службу на благо Аркайла. Ведь я имею дело с истинными патриотами своей державы.

«И с браккаркой, играющей, как и все островитяне, в собственную игру», – добавил Коэл.

– А в случае неуспеха? – спросил въедливый Одоэн. – Прошу понять меня правильно. Я-то старик, но меня окружает молодежь, что и не пожила толком.

– В случае проигрыша, – честно ответила Кларина, – многих из вас ждет опала. Возможно, ссылки, возможно, жизнь в загородном замке. Но у Домов Охряного Змея и Серебряного Барса не будет повода обвинить никого из вас в государственной измене, а следовательно, применить смертную казнь или пожизненное заточение.

– Это как же? – удивился Бриан. – Заговор есть, а измены нет?

– Может быть, хватит торговаться? – неожиданно вспылил гвардеец Деррик. – Дворяне мы или чернь?

И заслужил благодарный взгляд хозяйки дома.

Коэл откашлялся:

– Прошу простить меня, баронесса, и вы, благородные праны. Но я до сих пор не услышал обоснования, почему именно я должен принять лестное и, должен признаться, чрезвычайно увлекательное предложение? Ведь согласитесь, чтобы вступить в борьбу с Домом Черного Единорога, или Охряного Змея, или Сербряного Барса, я должен получить более весомые доводы, чем обещание какой-то должности на службе новому герцогу, вернее, регентше… Не так ли, прана Кларина? Я уже служил трону Аркайла, долго и, как мне кажется, безупречно. Может, я устал? Может, я больше не хочу на государственную службу? И еще… – Альт Террил вздохнул, собрался с духом и задал мучивший его вопрос: – Каким образом причастна к нашему – будем называть вещи своими именами – заговору Браккара?

Дворяне заволновались, зашумели. Коэл поймал исполненный ненависти взгляд от юнца из Дома Сапфирного Солнца, оценивающий от Рухана альт Дэбора и заинтересованный от Дар-Виллы тер Нериза.

Прежде чем Кларина открыла рот, заговорила браккарка:

– Позвольте мне ответить на последний вопрос. Раз он касается лично меня и ставит под сомнение бескорыстность моего участия в сегодняшнем собрании.