Все силы Ланс отдавал искусству. Создавал музыку. Творил. Он достиг необычайной виртуозности в управлении своими излюбленными инструментами – свирелью и двумя скрипками. Но этого показалось мало, менестрель купил за баснословные деньги ксилофон – палисандровый, старинный, штучной работы – и заказал цистру, которую и сделал ему мастер из Тер-Вериза с учетом особенностей музыкальной магии и согласно понятиям Ланса о красоте и удобстве.

Слухи, доходившие до Аркайла, были единодушны: Ланс альт Грегор творит чудеса. Кое-кто из наиболее рьяных церковников даже задавался вопросом: не продал ли он посмертие Властелину Тьмы за бесконечное мастерство? Но, словно в насмешку над досужими вымыслами, Ланс устроил многолюдное выступление на День Крови Вседержителя. Главный храм Унсалы, также носящий название собор Крови, не вместил всех желающих. Его величество Ронжар, король Унсалы, его высокопреосвященство архиепископ Вилльем и множество светских и церковных владык рангом пониже почтили собор своим присутствием. Четыре стражи подряд звенели колокола, большие и малые, пел на разные голоса орган.

Вечером Ланса вынесли на руках. И не только потому, что люди, исполненные радости и религиозного экстаза, ликовали и желали отдать дань уважения менестрелю, пролившему свет в их души. Просто он отдал столько сил, что едва стоял на ногах. Даже старинная шпага, реликвия Дома Багряной Розы, не помогала. После альт Грегор отлеживался два дня, зато решительным поступком пресек любые попытки обвинить его в безбожии и продолжал победоносное шествие по дворцовым залам и городским площадям, как и прежде, избегая пересекать границу Аркайла. До тех пор, пока герцог Лазаль не прислал ему полтора года назад собственноручно подписанное приглашение.

– В этот раз Ланс приехал тайно, – сказал Коэл жене.

– Думаешь, от этого он перестал навлекать на тебя неприятности?

– Не думаю, – вздохнул Коэл и пошел открывать дверь.

По старой привычке он опоясался перевязью со шпагой и кинжалом. К тому же стилет с узким тонким лезвием он всегда носил в ножнах, пристегнутых к левому предплечью, а за голенище прятал тяжелый охотничий нож, который рубил кости, как мясницкий тесак. Коль поселился в припортовом квартале, нужно быть готовым ко всему. Кое-кто из соседей альт Террила даже обзавелись аркебузами, но Коэл огнестрельного оружия не любил, поговаривая: «Пока фитиль догорит, я троих успею освежевать…» И ему верили. Бывший капитан дворцовой стражи слов на ветер не бросал.

На крыльце стоял невысокий человечек с редкой, слегка седой бородкой и бегающими глазами. Бурый плащ с разводами от пролитого вина и потрескавшиеся сапоги со сползшими голенищами. Когда дверь распахнулась, он сунул руку под плащ. Коэл до половины вытащил кинжал, но, когда в сером сумраке аркайлского утра разглядел в руках незваного гостя письмо, спрятал оружие.

– От кого?

Но посланец покачал головой и прижал палец к губам.

Восковая печать не давала ни малейших намеков на личность отправителя, и, лишь закрыв дверь на засов и сломав ее, Коэл нашел под ровными убористыми строчками подпись баронессы Кларины. Глава Дома Сапфирного Солнца приглашала прана Коэла альт Террила из Дома Радужной Рыбы в городской особняк. Немедленно. Ибо промедление может привести к необратимым последствиям для всей державы.

«Хорошо, что не в загородный, – подумал он. – Где бы я коня искал?»

– Что там? – спросила Жермина.

– Приглашение в гости, – усмехнулся Коэл.

– От кого?

– От баронессы Кларины.

– Замечательно! – всплеснула ладонями тощая, как сушеная селедка, несмотря на пятые роды, прана альт Террил.

– Не вижу ничего хорошего.

– Ну как же! Все знают об ее отношениях с его светлостью Гворром. Говорят, сын, родившийся у нее в конце осени, вовсе не от покойного мужа.

– А толку? Почему я должен радоваться, что Кларина прижила бастарда с новым герцогом? Насколько я знаю, она и к Лазалю в постель прыгала по первому зову.

– Дом Сапфирного Солнца может возвыситься и даже стать в один ряд с великими Домами, – невозмутимо заявила Жермина.

– А мне с того какая выгода?

– Вдруг тебе предложат службу? Сколько можно охранять склады?

– Чтобы Дом Радужной Рыбы служил Дому Сапфирного Солнца? Мы не младше их и не уступаем в знатности!

– Зато уступаете в богатстве.

– «Беден, но честен», – ответил Коэл девизом, начертанным на гербе своего Дома.

– Если бы я знала это до того, как приняла твое предложение руки и сердца!

– Я не скрывал своего герба ни от кого, – огрызнулся альт Террил, но, увидев в глазах супруги слезы, смягчился, почувствовал угрызения совести и, как бывало и раньше, начал просить прощения.

Жермина для виду пожеманилась, но вскоре сменила гнев на милость и принялась снаряжать мужа для встречи с баронессой. Темно-вишневый колет с серебряным шитьем – напоминание о былом достатке, высокие сапоги с голенищами-раструбами, плащ с оторочкой из волчьего меха. Коэл кривился, злился в глубине души, но терпел. От себя привнес в экипировку лишь тонкую кольчугу без рукавов, которая не стесняла движений, но неплохо держала удар клинком вскользь. При этом он мысленно пытался восстановить цепь событий. Какая причина могла подтолкнуть Кларину, ныне главу Дома Сапфирного Солнца, обратиться к нему? Всего лишь один день прошел с похорон герцога Лазаля. Сегодня пран Гворр должен торжественно надеть герцогскую корону. Значит, предстоят празднования, на которых случается всякое. Возможно, Кларина, о ребенке которой и впрямь поговаривали, будто он не от мужа, а от кого-то из ее любовников из Дома Черного Единорога – отца или сына, неизвестно, – хочет заручиться поддержкой одной из лучших шпаг Аркайла? А может, она передаст ему приглашение от герцога Гворра вернуться на службу? Вдруг новый герцог нуждается в поддержке альт Террила? Да вроде бы не должен. Он – единственный законный наследник, бастардов у Лазаля не было. По крайней мере того возраста, в котором пытаются затеять бунт и отобрать корону.

Дополнив наряд темно-синим беретом с вышитым гербом Дома, Коэл вышел на улицу, с наслаждением вдохнул морозный воздух и зашагал на северо-запад – городской особняк Дома Сапфирного Солнца располагался неподалеку от храма Святой Пергитты на Холме. Вообще-то внутри крепостной стены Аркайла оказалось сразу четыре холма. На одном из них, самом большом, выстроили герцогский замок, на втором расположился городской особняк Дома Серебряного Барса, соперничавшего в то время с Домом Черного Единорога за власть в державе, на третьем встал собор Святой Пергитты, а на четвертом, нависавшем над заливом, выросла Сторожевая башня Аркайла, на которой некогда стояли требушеты с баллистами, метавшие камни и тяжелые копья во вражеские корабли, а нынче разместилась батарея, одна из самых дальнобойных в двенадцати державах.

Вскоре он подошел к окованным бронзой старинным воротам. Хотел было постучать в маленькую дверь, прорезанную в одной из широких створок, которые открывали, впуская всадников и кареты, но та распахнулась перед ним.