Маша пару минут недоверчиво разглядывала столовый прибор, а потом подняла на Бориса упрямый взгляд.

Борис кинул нож обратно и раскрыл маленькое окно.

— Ты посмотри — какая красота! Вон у забора банька стоит. Настоящая! Ей лет восемьдесят, наверное. Помнишь песню-то: «Растопи ты мне баньку по-чёрному»? Как её Володька душевно пел?

Маша промолчала.

— Эх, пропащее вы поколение! — хохотнул Борис. — Ладно, осваивайся. А мне по делам надо. Ты через часок за вещами иди. Катька как раз вернётся.

— Наверное, всё-таки, следует договориться о цене за съём… Мне так проще будет, — заявила Маша.

— Вот чудак-человек! — Борис потёр подбородок. — Я же для вас с Костей стараюсь! Вижу, как ситуация-то складывается. Дело молодое, Монтекки — Капулетти, ежу понятно! Или тебя моя просьба смутила? — взгляд его стал колючим, пронизывающим.

— И это тоже… — тихо ответила Маша.

Борис секунду сохранял прежнее выражение лица, а затем словно отмер — в его глазах заплескалось искреннее сочувствие.

— Что же ты какая пугливая, Маша? Я тебе объясню, почему прошу об этой услуге. Я переживаю за старух. Костя твой, ты уж прости, лопух молодой. Да и занят будет поди. После смерти Аркашки что с его фирмой станет?

Маша тяжело вздохнула.

Борис воспринял её вздох по-своему.

— Ну, а чего ты хотела? Мужское дело — деньги зарабатывать.

— Как же так, — Маша снова вздохнула. — Только что был человек и… всё…

— Бывает… — Борис взглянул на часы. — С сердцем не шутят. — Пора мне, Маша. Так мы договорились, а?

— Это же на несколько дней всего? У меня неделя отпуска, а потом я уеду.

— Конечно! Только ты уж тоже никому не рассказывай, что живёшь у меня. Так ведь всем проще и спокойнее, правда? А-то люди завистливые, не надо им знать.

— Наверное…

— Вот и славно.

Борис подошёл так близко, что у Маши гулко ухнуло сердце. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы выжать жалкое подобие улыбки.

— Когда вы рядом, мне гораздо спокойнее…

Ноздри Бориса затрепетали. Он закусил нижнюю губу и качнул головой.

— Какая ты… Могу понять Костю.

Маша сглотнула и прижала ладони к бёдрам.

— Если вдруг передумаешь, — голос Бориса стал хриплым и глухим, — то, где мой дом, знаешь… — он резко распрямился и быстро пошёл на выход.

Маша стояла некоторое время, прислушиваясь к его шагам и лёгкому свисту.

Да, этот мужчина обладал колоссальной энергетикой. Она кожей чувствовала исходящий от него жар. И теперь становилось понятно, в чьих руках сосредоточена истинная власть — в руках Бориса. И именно это придавало ему такую харизму, несмотря на возраст, как бы он ни пытался изобразить из себя пенсионера-огородника.

Маша ещё раз огляделась, закинула веники обратно на печку и вышла на улицу.

Чем ближе она подходила к дому Люськи, тем тревожнее себя чувствовала. Калитка была заперта, окна темны. Маша нерешительно взялась за щеколду, но тут её окликнули.

— Эй, кого вам?

Маша закрутила головой, но увидела только привязанную к соседскому забору козу Белянку. Длинная верёвка, с петлёй на конце, была накинута на верхушку заострённой доски, и натягивалась каждый раз, когда коза пыталась покинуть чахлый пятачок. Маша подошла к животному и погладила по кудрявой чёлке.

— Вам кого? — невысокая черноглазая женщина приоткрыла калитку, спрятавшуюся в ветвях дикого винограда, и с интересом посмотрела на Машу.

— Здравствуйте! Я пришла к Люсьену.

— Нет его.

— Когда же он вернётся? — тревожно спросила Маша.

— Так вы ничего не знаете? — женщина перевела взгляд на козу, словно подозревая Машу в том, что она хочет увести это сокровище.

Коза флегматично жевала травинку, с тоской посматривая в сторону близлежащих кустов.

— Я знаю. Но я думала, что всё уже закончилось… В смысле, для Люськи.

— Ну, — женщина наконец распахнула калитку и вышла, — по-другому не скажешь.

— Он не звонил?

— А чего ему мне звонить? Я ему не нянька, — женщина вышла и, приподнявшись на цыпочках, стащила поводок с забора. Заметив, как Маша с сожалением убирает ладонь с козьей головы, уже мягче добавила. — Вот, ждёт его — невеста с рогами.

— Вы ведь Роза? — Маша узнала её и по козе, и по магазину, в котором была накануне.

Судя по всему, и для Розы лицо Маши не было чужим.

— Да, а вы что же, живёте здесь?

— Отдохнуть приехала.

— Снимаете жильё, или у родственников? — Роза смотрела на неё с лёгкой усмешкой.

Маша замялась, но женщина, не дождавшись ответа, вдруг всплеснула руками:

— Я ж кино сейчас пропущу! У меня сериал начался! Вы, короче, если молоко и сметану будете брать, то приходите с утра, часиков в восемь, или вечером около семи. А лучше накануне заказывайте, а то люди про запас берут. Лучше моего товара нигде не найдёте. Я всю жизнь людей кормлю. И каких людей — знали бы вы! — Накрутив верёвку на руку, Роза потащила козу во двор. — Пойдём, горемычная! Некогда мне за тобой следить!

— Подождите, — Маша протянула руку. — Давайте я с ней на поле схожу и выгуляю, — сказала и тут же осеклась, вспомнив мёртвое тело отца Люськи.

Роза повела плечами.

— Что она тебе, собака, что ли? Характер у неё такой — гулящий. Все остальные у меня на заднем дворе пасутся. Жди своего Люську, вон хоть во дворе его сиди. Там брать нечего.

Роза втащила козу внутрь и захлопнула за собой калитку.

Маше совсем не хотелось возвращаться в дом Цапельских. Пусть Катя занимается своими делами, а выстиранные вещи немного подсохнут. Погода стояла отличная, солнечная, так что совсем скоро Маша будет обеспечена гардеробом.

Солнце припекало. Несмотря на ужасы и несчастья, которые окружили Машу плотным кольцом за последние дни, она получала необыкновенное удовольствие от сочных красок природы, одуряющих запахов и жарких солнечных объятий. Если бы с ней рядом был ещё и Костя, счастье было бы абсолютным и полным. Но кажется, это счастье нужно было выцарапывать у судьбы, и Машино сердце каждый раз сжималось в груди, когда она думала об этом.

Маша вошла во двор Люськиного дома и обернулась, почувствовав чей-то взгляд. Улица была пуста, и она списала этот лёгкий укол на свою нервозность. Маша направилась вокруг строения, разглядывая заросший акацией палисадник и раскидистые кусты картофеля в огороде. Приложив ладонь к стеклу, она заглянула в тёмное, в паутинной сетке, кухонное окно — увидела на столе разделочную доску с белеющими дольками лука и нож.