— Вы посидите? Я отнесу…

Борис тяжело посмотрел на Машу и покачал головой.

— Давайте лучше я сам. А вы… — Борис снова погрузился в свои мысли.

— Маша, — напомнила она.

— А вы, Маша, подумайте, что ещё вам показалось странным. Не только сегодня, а вообще.

Когда Борис вернулся, Маша уже совсем пришла в себя. Она смотрела в окно и размышляла о Софье Дмитриевне, её состоянии, и о своей растерянности. Стоило ли казнить себя за подобную реакцию — ведь у неё не было пожилых родственников. Бабушки и дедушки скончались гораздо раньше, чем Маша могла бы к ним привыкнуть. Родители говорили, что каждый из них увидел и понянчился с первой внучкой, а по жизни это уже своего рода победа, как ни крути. Маша не придавала особого значения этим словам, но сейчас почему-то задумалась о своём желании не только иметь детей, но и вырастить внуков, женить правнуков, и при этом остаться вполне себе здравомыслящей особой.

— Там всё в порядке? — обеспокоенно спросила Маша.

— Вполне. Софья Дмитриевна дымит, как паровоз, и раскладывает пасьянс.

— А она, — Маша нервно рассмеялась, — не подожжёт дом?

— Плохо вы её знаете. Убеждения Софьи Цапельской крепки, особенно когда это касается материальной стороны дела и собственного благополучия.

— Тогда ладно…

— Ну что же, Маша, давайте поговорим начистоту? — Борис уселся напротив, сложил руки перед собой и облокотился на них, внимательно разглядывая Машу.

— Давайте, — Маша выдержала его взгляд и откинулась на спинку стула. — Только ответьте мне сначала на один вопрос. Как Люсьен? Вы же понимаете, что он не причастен к убийству отца?

Брови бывшего участкового дрогнули.

— Скорее всего, да.

Маша встрепенулась.

— Вот и я о том же! Вы же видели всё своими глазами! Но Люська справлялся, хоть ему и было тяжело! Не представляю, каково это — жить с такими воспоминаниями о матери и с таким отцом… Знаете, я думаю, нет, я почти уверена, что Зина так поступила именно из-за мужа. Ужасно… Не пожалеть собственного сына… — Маша закусила губу. — Зачем создавать семью, выходить замуж, если тебя это не держит…

— Да, рядом с женщиной должен быть сильный мужчина, — усмехнулся Борис.

Маша неуверенно пожала плечами.

Борис пристально следил за теми изменениями, которые происходят с её лицом.

— Тебя заставляют уехать?

— Ну, наверное это выглядит несколько иначе… Заставить уехать, бросить… Боже, да в каком веке мы живём? — фыркнула Маша. Это просто выбор, — она вопросительно посмотрела на Бориса, — вот вы понимаете? Не знаю, как лучше объяснить…

— Я понимаю, — серьёзно ответил Борис Егорович.

— А я нет! — почти крикнула Маша и судорожно стала переставлять чашки на столе.

— Если двое людей хотят быть вместе, то ничто и никто не могут им помешать? — в глазах Бориса появилось что-то непонятное — зрачки его сузились, губы вытянулись в узкую сероватую полоску. — Хотите, я помогу вам?

— Вы? Мне? — растерянно переспросила Маша. Она еле сдерживала волнение, рвущееся наружу.

— А что вас смущает? Кажется, Костя для вас стал чем-то большим, чем простая влюблённость?

— Пожалуй, вы и без моих ответов чересчур много обо мне знаете, — ощетинилась Маша.

— Ладно, — Борис примирительно поднял ладони, — может быть первое мнение сложилось и не в вашу пользу, но после вчерашнего случая, я несколько поменял его. Скажу больше — вы не только меня восхитили своим поступком. Антонина сейчас в больнице, но она в порядке и мало что помнит. Восхитительный недельный запой и немного углекислого газа — и вот, человек уже с трудом вспоминает девицу, которая поселилась в пансионате. Так что не ждите благодарности. И встречи с ней не ищите.

— А как же пожар?

— Самовозгорание. Внутри ведь никого не было. Вы же не будете настаивать на том, что жили там? Это незаконное вторжение, а если учесть обстоятельства, то вы рискуете оказаться в рядах подозреваемых…

Маша вздрогнула и, округлив глаза, посмотрела на Бориса.

— Разве это возможно — вот так перевернуть всё с ног на голову?

Борис вздохнул:

— Я, Машенька, такого насмотрелся по роду службы, что… Потому и вернулся в Николаевское. Здесь тишина и благодать. Чаще всего, — уточнил он.

— И как же я теперь, по-вашему, должна поступить?

— Ну почему же сразу — должна? — Борис встал и прошёлся взад-вперёд по кухне, а затем остановился прямо за Машиной спиной. — Вы смелый и честный человечек, Маша. К тому же, абсолютно новый здесь. Вы не смотрите на Цапельских, не слушайте. Делайте так, как вам надо.

Маша дёрнулась, но Борис положил ей руки на плечи и тихонько сжал. Наклонившись к уху, заговорил:

— Я вас здесь пристрою на время. Совсем рядышком. У меня домишко есть, прикупил при случае. Сам-то я живу чуть дальше. — От его рук по телу Маши словно пробежал электрический ток. — Ну вот смотри как будет…

Маша скосила глаза и замерла. Ей казалось, что вот сейчас он начнёт говорить такие омерзительные вещи, отчего ей захочется его ударить. Однако Борис совершенно ровно продолжил:

— Там вы можете встречаться с Костей, я не против, я всё понимаю.

— Мы можем и в городе…

Борис зацокал языком:

— Э-э… Я ведь не про то. Смотри, сама говоришь, что здесь творится что-то неладное…

— Я не говорила, — напряглась Маша.

— Пусть Костя думает, что ты сама решила остаться. А ты его между делом поспрашивай — то да сё… Понимаешь, нет никаких причин Валерку-то убивать. Мелкая сошка. Сынок его сегодня вернётся, да только и за ним пригляд нужен. Сколько ты собиралась в Николаевском пробыть?

— До выходных… У меня отпуск.

— Вот и отдохни. У дома огородик маленький, одичалый, но клубника и земляника растут. Крыжовник, жимолость… Мяса подкину, круп там всяких, живи! Лучше, чем в Николаевском, сметаны и молока не найдёшь. А баньку любишь? Скажешь — растоплю. Ты только главного не забывай, посматривай. Дом-то Цапельских, почитай, прямо у тебя на ладони будет! И не удивится тебе никто — к нам последнее время дачники зачастили. Мне твои глаза нужны, молодые и зоркие. А уж я своё мнение обо всём составлю. Ну как?

Маша молчала и грызла ноготь. Предложение Бориса стало для неё большой неожиданностью, и в то же время почти спасением в сложившейся ситуации.

— Я согласна, спасибо, — кивнула Маша. — Только мяса не надо, и ничего другого тоже. Я сама…

— Сама так сама, — хохотнул Борис. — Тогда я сейчас за ключами, а как Катерина вернётся, сразу и пойдём, — мужчина поднялся. — Не подведи меня, Маша.