Атаман кивнул и обратился к Чаку:

— Слушай, доставщик, а на чем ты товар-то доставишь? Транспорт твой где?

— Где надо, — пробурчал Чак, пытаясь поддеть самым маленьким ножом плитку фотоэлемента.

— Э, да кто ж так делает, дай я! — Леван сел рядом и протянул руку.

— Не трожь моих ножиков, — бросил Чак.

Тут Леван коротким резким движением схватил запястья карлика. Тот заверещал, попытался вырваться, но Леван держал крепко. Дуля подскочил сзади, сдернул перевязь с ножами. Потом ухватил Чака за шиворот и, когда Леван разжал пальцы, занес карлика над краем крыши. Чак поначалу трепыхался, брыкал ногами и орал: «А ну отпусти!» — пока не оказался над пустотой.

— Ну что, Леван, отпустить его? — встряхивая Чака, спросил Дуля. — Жалко мне малого, отпущу, пожалуй, раз просит.

— Ладно, потом отпустишь. Слушай, ты, мелочь. Если ты доставщик, то где твой транспорт? — Леван сделал шаг и подался вперед, заглядывая в лицо пленника. — Говори, не то и впрямь отпустим, тут лететь недалеко, у тебя уже времени подумать не будет, так что решай сейчас.

— Если с крыши сбросите, не узнаете, где мой транспорт!

— А если ничего у тебя нет и ты вовсе не доставщик?

— А кто ж я тогда? Да Чака вся Пустошь знает! Доставщик я! Знаменитый! Всегда в срок! — Карлик болтался над пустотой и боялся лишний раз дрыгнуть ногами. Дуля блаженно улыбался — наконец-то он получил власть над кем-то, кто его боится!

— А я так полагаю, — неторопливо продолжал Леван, — что ты не доставщик, а лазутчик и подослали тебя…

— Кочевые! — истошно заорали внизу. — Кочевые фермы разоряют!

Леван глянул — толпа пришла в движение, фермеры торопились к воротам, всякий спешил к своему подворью. Тут же образовалась толчея, в давке люди отпихивали друг друга, а у ворот охрана, выставленная атаманом, не знала, пропустить бегущих или запереть.

Леван заорал сверху:

— К фургонам! Снулый, тащи «гатлинг»! Я сейчас! — Потом обернулся к Дуле: — За доставщика головой отвечаешь. Останешься здесь за старшего. А этого… запереть его, что ли, в погребе пока? Эй, доставщик, что с тобой сделать?

— Что хочешь, человече, делай, только не в подземелье! — запричитал Чак. — Очень я темноты боюсь, не надо меня в темноту! Меня всякие замки и решетки до смерти пугают, особенно если в темноте!

Дуля расплылся в радостной ухмылке, предвкушая, как карлик станет орать в темном погребе и просить, чтобы его выпустили на свет. Он поволок Чака к люку, потом по лестнице вниз. По дороге расписывал:

— Погреб у нас знатный, темный, стены крепкие. Посидишь, подумаешь, как атаману отвечать.

— Не надо в темноту! — грея душу Дули, умолял Чак. — Страшно же там! Замки небось на дверях, решетки?

— Сейчас, малой, сам увидишь. Не, не увидишь — пощупаешь, потому что в такой темени видеть ничего неможно.

Леван не слушал, он уже спешил, обогнав Дулю, вниз. Забежал в комнату, чтобы схватить оружие, бросил сердитый взгляд на Сану, погрозил ей кулаком и метнулся наружу. По пути ему снова попался Дуля, который тянул Чака в подвал:

— Шагай, шагай, шевели поршнями, мелкий!

— Сердца у тебя нет! Желудок есть, утроба, то бишь, сплошная, а сердца нет!

— Есть у меня все, что человеку полагается, и все — нормального размера, не то что у тебя, недомерок.

— И сердце, что ли, есть?

— А как же! И главное, нога у меня подходящего размера, на тебе! Чтоб живей шагал!

— Я проверю, есть ли сердце у тебя, большак, — пообещал Чак. — Порежу тебя да внутрь загляну.

Это последнее, что донеслось до слуха Левана. Сейчас его больше интересовало, что там с кочевыми — правда напали или так, спьяну кому-то привиделись? Он сбежал вниз и махнул рукой — заводите! Двор наполовину опустел, фермеры спешили к своим хозяйствам, последние повозки уже теснились перед выездом, ожидая своей очереди. Леван вскочил в прицеп, оглянулся. Дуля показался на пороге, махнул рукой — дескать, все в порядке, запер карлика. По его веселой роже атаман заключил, что Дуля доволен. Потом поднял глаза и увидел в окне Сану — женщина наблюдала за сборами, ее губы шевелились. Почему-то он решил, что она бормочет: «Хоть бы его там убили…» По шевелению губ не определишь наверняка, но настроение испортилось окончательно. Сана перехватила взгляд атамана и отступила в комнату, пропав из виду. А водитель сендера уже орал на возниц, загородивших ворота, требовал, чтобы пропустили. Леван сунул руку в карман, нащупал «беретту», и почему-то возникла мысль: «Вот это я с прииска привез. За этим пистолетом оттуда хвост тянется». Но думать о странном было некогда: выезд освободился, и фургон тряхнуло — мотоциклетка тронулась с места.

Между подворьем бандитского клана и оградами фермерских хозяйств лежала незастроенная полоса шириной в сотню шагов — так повелось издавна, некроз знает кем из прежних вожаков установленное правило, но фермеры его блюли до сих пор. Дальше шли заборы, ограждающие фермерские дворы, и свалки хлама, а между ними — что-то вроде улиц. Леван выбрался на крышу фургона и сел на теплой броне.

Сендер, выкативший из ворот первым, встал, водитель ждал приказа. Рядом с ним сидел Снулый, готовый взяться за тяжелый приклад «гатлинга». Сзади в прикрытом стальными листами кузове горбились двое бойцов, они выставили стволы. На голове одного Леван приметил медный котелок, надетый как шлем. На плечах у парня топорщились стальные щитки. А что? От пули не защитит, зато ножом такую броню не пробить, и от стрелы она прикроет.

Леван огляделся. Слева что-то горело, но не шибко — дым поднимался тонкими струйками, их подхватывал ветер, трепал и развевал в полупрозрачные ленты.

— Давай туда, но осторожно! — приказал Леван, указывая на дым.

Что именно там запалили, отсюда было не разглядеть даже с высокой крыши, потому что заслоняли ближние постройки. Там, куда ткнул пальцем атаман, тревожно перекликались люди, их голоса едва слышались сквозь рокот двигателей. Но выстрелов вроде было не слыхать. Сендер, а за ним мотофургон вкатились в промежуток между заборами. Третий водитель слегка отстал, и Левана это вполне устраивало — так дикарям будет труднее их окружить.

Миновали фермерское хозяйство, впереди была ограда следующего. Похоже, там и горит. Ворота заперты, на окнах — тяжелые ставни, в щель между ставнями выставлен ствол длинного ружья; на чердаке тоже кто-то затаился, блестит ружейное дуло. У соседа горит, а эти даже не сунулись глянуть, что там. Леван тоже не сунулся бы, но это другой вопрос, он здесь чужак, а этими, надо понимать, страх правит. Сендер взял правее, водитель мотоциклетки поравнялся с ним, здесь места было достаточно. Уже стало ясно, что загорелось что-то на подворье, а дом стоит целый.

Перед воротами остановились, Леван встал во весь рост и позвал:

— Эй, хозяева, кто там? Что стряслось? Почему горит?