Диггер смолк, открыл глаз и уставился на слушателей с такой яростью, словно они были единственными виновниками его проблемы.

— Такое бывает, — тихо сказал Шаман. — Кризис семейных отношений. Я вас отлично понимаю. А дальше?

— Ни черта ты не понимаешь! — Диггер вскочил, прыгнул к стене и со всему размаху грохнул по ней кулаком. — Все вы одним мирром мазаны! Твари! Твари! Тва-а-ари!

Продолжая молотить по стене теперь уже обеими руками и вопить что-то совсем уж нечленораздельное, он скрылся за поворотом. Крики стихли.

— Я не могу наладить с ним контакт, — вздохнул Шаман. — Этот человек безумен.

— Не надо контакта, просто напугай его! — потребовал Аршинов. — Превратись в медведя, как ты это умеешь. Заставь придурка поднять решетку. А уж потом я…

— Иллюзиями такого не проймешь. Его мозг генерирует такие ужасы, перед которыми мои — просто детские страшилки.

— Это ж надо было так вляпаться! — прапор яростно пнул ногой в груду банок; скелет неведомого Эдички покачнулся и завалился набок. — Что же делать?

— Выслушать его до конца. Ни в коем случае не противоречить. Пусть сам скажет, чего от нас хочет…

— Так на чем мы остановились? — донеслось из темноты. — Кажется, на моей жене? Она была дурой, неврастеничкой и… потаскухой.

Диггер вернулся, уселся на прежнее место. От недавней ярости не осталось и следа. За исключением сбитых до крови костяшек пальцев.

— Но не в этом дело, — Диггер перешел на доверительный полушепот. — Со мной однажды заговорил Иисус. Я встретил его в «Рюмочной», куда отправился после очередного скандала. Сначала я принял его за спившегося старичка. Думал, будет клянчить у меня деньги на опохмелку. Нет. Он приказал мне вернуться домой и увидеть все своими глазами. Научил, как поступить. Я сделал все, что велено. Застал жену в постели с любовником. Выполняя волю Христа, убил обоих молотком. Вы знаете, что значит быть карающей десницей Сына Божьего? Не-ет, не можете вы этого знать! Когда я оттащил трупы прелюбодеев в ванну и распиливал их ножовкой, то испытывал истинное наслаждение. Находился в нирване, как говорят буддисты!

Больше Иисус мне не встречался, но я всегда слышал его голос. Он велел упаковать смесь из жены и ее дружка в мешок и спрятать в подвале. Тогда-то я и увидел дверь. Она, оказывается, всегда была в подвале моего дома. Насквозь проржавевшая стальная дверь с большим висячим замком. Я сразу сообразил, что она ведет в ад, но не испугался. Ведь сам Христос вел и защищал меня. Две ночи подряд я тайком спускался в подвал с инструментами. На третью мне удалось открыть дверь. Я увидел длинную лестницу, ведущую вниз. Ступеньки ее терялись в темноте, такой непроглядной, что я забыл о покровительстве Господа, и в панике убежал. Собирался навсегда забыть о проклятой двери, но не мог. Она постоянно стояла у меня перед глазами. Снилась по ночам. Мне мерещились клады, скрытые в московских подземельях. Слава Диггера, шагнувшего дальше и глубже всех вниз, в недра великого города. О, каким постылым казался мне мой магазинчик! Но я вынужден был ходить туда, в надежде встретить Эдичку. Так он назвался при первой нашей встрече. Молодой человек, одержимый идеей отыскать Либерею, легендарную библиотеку Ивана Грозного. Он искал в моем магазине книги на эту тему и как нельзя лучше подходил для экспедиции, в которую я собирался предпринять. Но… Эй, чудик, ты чего на меня уставился? К тебе обращаюсь, седой!

Шаман обернулся. Седым Диггер называл Томского. А Толя действительно выглядел очень странно: смотрел на рассказчика так, будто впервые увидел его всего несколько секунд назад. Странной была и поза Томского — ноги широко расставлены, плечи расправлены, руки в боки… Шаман подошел ближе.

— Анатолий…

— Да?

— Не надо на него так смотреть, — шепнул алтаец, наклонившись на ухо Томскому. — Это его злит.

— Хорошо, — Томский язвительно улыбнулся. — Я не буду.

— Напомни ему, что делать дыру в моей голове бессмысленно! — визгливо выкрикнул Диггер. — Без меня вам не выбраться!

— Продолжай, — Шаман заслонил собой Томского. — Наш друг не собирается причинять тебе вред.

— Друг! Видал я таких друзей… М-да. Эдичка. Я-то думал, что нашел спутника-диггера, а оказалось, что попал в лапы самого дьявола. Ему не нужна была Либерея. Эдичку интересовали книги древних колдунов. Я, дурак, рассказал ему все о себе и Иисусе. Эдичка, будь он трижды проклят, только хохотал. Мы вместе спустились в подвал и прошли до конца лестницы. Боги, мои боги! Это был настоящий подземный город без конца и края. Я рвался идти туда, но Эдичка остудил мой пыл. Серьезная подготовка, так он сказал. Мы идем туда не на один день. Ха-ха-ха! Он был прав, но еще не осознавал, насколько. Собираться пришлось в спешке — соседи что-то пронюхали. Я даже видел машины с мигалками у подъезда. Но разве могла остановить полиция того, кто выполнял божественную миссию? Руки коротки!

Поначалу все выглядело довольно мило. Наше путешествие походило на прогулку. А потом… Когда мы наконец-то поняли, что заблудились, было слишком поздно. Настоящий ужас начался после того, как у нас кончились съестные припасы. Тогда мы еще не обладали достаточной сноровкой, чтобы ловить крыс, и всерьез собирались бросить жребий: кому быть съеденным…

Голос Диггера доносился до Толика сквозь бешеные удары крови в висках. Томский догадывался, что происходит, но не мог сопротивляться вторжению Желтого. Очертания предметов смазывались, силуэты людей расплывались. Все тонуло в багровом тумане. Анатолий понял, что смотрит на мир глазами гэмэчела. Лишь Диггера Толик видел отчетливо. Мерзкие струпья на изуродованной болезнью половине лица. Свисающие сосульками волосы. Черные пеньки гнилых зубов во рту. Он даже чувствовал зловонное дыхание безумца, и его переполняло отвращение.

«Сумасшедший убийца. Крысоед и каннибал. От таких, как он, — все беды. Существо, именующее себя Диггером, заразно. От этой болезни есть только одно лекарство — смерть!»

— Остановись, Толик! Возьми себя в руки, пока не поздно!

Знакомый голос. Только очень слабый, звучащий издалека. Кто это?

Как только Томский сосредоточился на голосе, багровый туман рассеялся.

— Дело не дошло до убийства только потому, что мы оба едва передвигали ноги. Я пытался молить о спасении Бога. Эдичка наверняка собирался прибегнуть к помощи черной магии. Нет, я не убивал его. Пальцем, хи-хи, не тронул. Он подох сам. Обожрался, когда мы нашли этот склад, до отказа забитый свиной тушенкой и галетами. Булимия! Представить себе не мог, что человек может погибнуть не от голода, а от резкого насыщения.

— А веревка на шее? — не выдержал прапор. — Она тоже от резкого насыщения?

— Не рекомендую меня перебивать. Могу разозлиться, — Диггер встал, приблизился к решетке и загадочно улыбнулся. — После смерти Эдички я не сидел на месте. Приспосабливался, открывал новые способы выживания. Понимая, что тушенка рано или поздно закончится, научился ловить крыс. Эти твари считают себя слишком умными, но со мной им сладить не удалось. Свежее мясо оказалось гораздо вкуснее консервов. В общем-то, я обеспечил себе вполне комфортную жизнь, но… Мне надо домой. Я хочу, чтобы все было так, как до моей встречи с Иисусом. Старый дом, магазинчик на Арбате…