Услыхав это, карлик радостно вскочил с места, благословляя тот день, когда купил гусыню, и стал готовиться к завтрашнему дню. Сначала он сделал маленький пробный паштет и нашёл его удачным; он дал отведать его главному смотрителю над кухней, и тот, по обыкновению, рассыпался в похвалах его искусству.

На другой день он приготовил паштет как следует и послал его к столу герцога прямо из печки, предварительно украсив его цветами. Сам он надел своё лучшее парадное платье и отправился в столовую. Он вошёл как раз в ту минуту, когда один из служителей был занят разрезанием паштета, который затем поднёс на серебряных блюдах герцогу и его гостю. Герцог отрезал себе порядочный кусок и, проглотив его, поднял глаза к потолку и сказал:

— Да, недаром называют его царём паштетов! Но ведь и мой карлик — король всех поваров, не правда ли, любезный друг?

Гость отвечал не сразу: он предварительно проглотил несколько кусков с видом знатока, но потом улыбнулся насмешливо и таинственно.

— Да, штука приготовлена недурно,— отвечал он, наконец, отодвигая тарелку,— а всё-таки это не то, что называется паштетом-сюзерен. Впрочем, я так и ждал.

Тут герцог от досады нахмурил лоб и даже покраснел от стыда.

— Ах, ты, собака-повар! — воскликнул он.— Как ты осмелился так сконфузить своего государя? Ты заслуживаешь, чтобы я велел отрубить твою большую голову в наказание за скверную стряпню.

— Ради Бога, государь, не гневайтесь: я приготовил это блюдо по всем правилам искусства; здесь есть всё, что нужно,— сказал карлик, дрожа от страха.

— Врёшь, негодяй! — возразил герцог, толкнув его ногой.— Мой гость не сказал бы напрасно, что тут чего-то недостаёт. Я велю разрубить тебя самого и запечь в паштет.

— Сжальтесь! — воскликнул карлик.— Скажите мне, чего не хватает в этом паштете, чтобы он пришёлся вам по вкусу. Не дайте мне умереть из-за какой-нибудь недостающей крупицы муки или кусочка мяса.

— Это тебе мало поможет, любезный Нос,— отвечал гость со смехом.— Я вчера ещё был уверен, что ты не приготовишь этого паштета, как мой повар. Знай же, в нём недостаёт одной травки, которой здесь, в вашей стране, совсем не знают и которая называется «чихай-трава». Без неё паштет не будет паштет-сюзерен, и твоему государю никогда не удастся кушать его в таком виде, в каком он подаётся мне.

При этих словах герцог пришёл в ярость.

— А всё-таки мы будем есть его! — вскричал он со сверкающими глазами.— Клянусь моей герцогской короной, либо завтра я угощу вас таким паштетом, какого вы желаете, либо голова этого карлика будет красоваться на воротах дворца. Поди прочь, собака! Я даю тебе двадцать четыре часа срока.

Полный отчаяния, карлик снова ушёл в свою комнату и стал жаловаться гусыне на свою горькую судьбу, так как до сих пор ни разу он не слышал о подобной траве.

— Ну, если дело только за этим,— сказала Мими,— то я могу помочь твоему горю, потому что мой отец научил меня распознавать все травы. Быть может, в другое время тебе не избежать бы смерти, но, к счастью, теперь как раз новолуние, а трава эта цветёт именно в начале месяца. Но скажи мне, есть ли тут поблизости старые каштановые деревья?

— О, да! — отвечал Нос с облегчённым сердцем.— У озера, в двухстах шагах от дворца растёт много этих деревьев. Но к чему тебе непременно каштаны?

— Да потому, что эта травка цветёт только у подножья старых каштанов! — сказала Мими.— Однако медлить нечего. Пойдём искать то, что тебе нужно. Возьми меня на руки и, когда выйдем из дворца, спусти меня на землю — я помогу тебе в поисках.

Карлик сделал так, как сказала гусыня, и отправился с ней к воротам дворца, но тут караульный протянул к нему ружьё и сказал:

— Мой добрый Нос, дело твоё плохо: ты не смеешь выходить из дворца,— мне строжайше запрещено выпускать тебя.

— Но ведь могу же я выйти в сад? — возразил карлик.— Сделай милость, пошли одного из твоих товарищей к смотрителю дворца и спроси у него, могу ли я отправиться в сад, чтобы поискать нужных мне трав.

Караульный осведомился, и позволение было получено. Сад был окружен высокими стенами, так что убежать из него не было возможности. Когда карлик Нос с гусыней очутились под открытым небом, он осторожно спустил её на землю, и она быстро побежала к озеру, где росли каштаны. Сам он со стеснённым сердцем последовал за ней: ведь это была его последняя, его единственная надежда! Если Мими не найдёт травы, то он твёрдо решил лучше броситься в озеро, чем дать себя обезглавить. Мими искала напрасно. Она обошла все каштаны, переворачивала клювом малейшую травку — всё было безуспешно. Из жалости и страха она даже заплакала, потому что ночь надвигалась и становилось всё труднее различать в темноте.

Вдруг взгляд карлика устремился на другой берег озера, и он воскликнул:

— Посмотри, вон там, за озером, растёт ещё одно большое старое дерево. Пойдём поищем: быть может, там-то и расцветёт моё счастье!

Гусыня вспорхнула и полетела впереди, а карлик побежал за ней, как только позволяли его маленькие ножки. Каштановое дерево бросало большую тень, и кругом было так темно, что почти ничего нельзя было уже разобрать. Но вдруг гусыня остановилась, от радости захлопала крыльями, потом поспешно опустила голову в высокую траву, что-то сорвала и поднесла это в клюве изумлённому карлику.

— Вот твоя травка! Здесь её растёт такое множество, что у тебя не будет в ней недостатка.

Карлик задумчиво посмотрел на травку: от неё исходил какой-то особенный аромат, который невольно напомнил ему сцену его превращения. Стебелёк и листья растения были зеленовато-голубые, а среди них красовался ослепительно-красный цветок с жёлтой каймой.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он.— Что за счастье! Знаешь, ведь, мне кажется, это та самая трава, которая превратила меня в жалкого карлика. Не попробовать ли мне сейчас же принять свой настоящий вид?

— Погоди ещё,— сказала гусыня,— набери горсть этой травы, а затем пойдём в комнату. Там ты заберёшь свои деньги и всё, что скопил, а потом уж мы испытаем силу этой травы.

Так они и сделали. Сердце карлика сильно билось от ожидания. Забрав пятьдесят или шестьдесят червонцев, которые он успел