В дальней части дома скрипнула половица, и Грит повернула голову в ту сторону.

Шэффер рывком поднялся с пола, быстро надел свитер и анорак и посмотрел на ее оружие, которое отлетело под комод.

– Я знаю, что ты не выстрелишь в меня! Иначе ты бы это уже сделала.

Затем, не говоря ни слова, он исчез в прихожей.

Грит тут же перекатилась по полу и здоровой рукой дотянулась до своего пистолета. Все еще лежа на полу, она развернулась и прицелилась в Шэффера, который как раз схватил свой рюкзак и открыл входную дверь. Как только он окажется снаружи, поземка занесет его следы.

«Ты не выстрелишь в меня!»

Она посмотрела в прицел на мушку, целясь ему в голову, и медленно выдохнула.

Чепуха!

Нажала на спусковой крючок, но в последний момент опустила руку. Пуля попала Шэфферу в бедро, и силой удара его отбросило наружу в снег. Все-таки он оказался прав. Тем не менее она не могла позволить уйти человеку, одержимому амоком.

С пистолетом в руке она поднялась и в свете керосиновой лампы, который падал наружу, увидела, как снег вокруг его ноги окрасился в красный цвет.

В следующий момент послышались тяжелые шаги по снегу. Это подоспел полковник Айхингер и, прежде чем Шэффер смог подняться, приставил ему к затылку ствол винтовки.

– Лежать! Бросьте оружие! Вы арестованы.

Через полчаса подошло подкрепление. Грит слышала только приглушенные слова коллег, потому что оглушительный пистолетный выстрел все еще звоном отдавался в ушах.

Ее напичкали обезболивающими таблетками, которые быстро подействовали, и из подручных средств наложили на руку шину. После того как санитар из горных стрелков обработал рану Шэфферу, того неласково увели. Мужчины эскортировали его вниз к ближайшей возможной площадке для посадки вертолета.

Грит смотрела им вслед, пока свет от их налобных фонарей постепенно не исчез в темноте. С гудящей головой она думала о разговоре с Шэффером.

Я приняла правильное решение? Может, нужно было дать ему уйти?

Грит не знала.

Потому что и ее нашли в корзине между мусорными баками на заднем дворе детского дома.

Первое совещание в этот день Снейдер назначил на семь утра – в его кабинете. Сабина лишь успела выпить чашку крепкого кофе. Позавтракает она или в столовой Академии БКА, или по дороге. Тина, вероятно, тоже еще ничего не ела, а Кржистоф со своими опухшими маленькими глазками выглядел так, будто пять минут назад выполз из постели.

Но хуже всех выглядел Снейдер. В таком состоянии Сабина не видела его уже год. Казалось, он всю ночь не сомкнул глаз. Его лицо отливало белым, тыльные стороны кистей были исколоты, а вокруг зрачков краснели лопнувшие капиляры. Похоже, всю ночь он провел с марихуаной, ванильным чаем, водкой и акупунктурными иглами. Непосвященные сочли бы плохим знаком, что он уже третий день расследования находился в таком жалком состоянии, но Сабина знала, что Снейдер мог держаться так неделями. Чем хуже было его физическое состояние, тем эффективнее он работал.

В дверь постучали, и стриженный под ежик молодой следователь из ИТ-отдела вошел в кабинет с папкой в руке. Так как все в БКА знали, что Снейдер игнорировал такие формальности, как «Да, пожалуйста!» или «Входите!», тот сразу перешел к делу.

– Вот данные от Телекома. – Молодой человек протянул Снейдеру папку.

Снейдер тут же раскрыл ее, и Сабина покосилась на листы. Это были телефонные соединения Вальтера Граймса.

– Граймсу звонили три раза с одного и того же предоплаченного телефона, который мы не смогли отследить, – объяснил мужчина. – Каждый из трех звонков длился около минуты.

– Я вижу. – Снейдер полистал страницы. Его лицо застыло. – Зачем цвета в этом отчете? – Некоторые телефонные номера были выделены маркерами.

– Я подумал, что оформлю для вас более наглядно, – ответил мужчина. – Этот… – он хотел показать на один номер.

– Если хотите творчески реализоваться, нарисуйте картину для Лувра, – перебил его Снейдер. – Один из звонков не был, случайно, записан?

– Нет.

– Что-нибудь еще?

– Вот фотографии татуировок. – Мужчина передал Снейдеру вторую папку.

Снейдер взял документы и заулыбался, словно ждал этого, как волк ощипанную курицу.

Когда коллега из ИТ-отдела покинул кабинет, Снейдер тоже направился к двери.

– Давайте нанесем нашей монахине визит.

Он выпроводил всех в коридор и запер кабинет. Затем они направились к лифтам, и Сабина вызвала кабину.

Однако Снейдер прошел мимо к лестничной клетке и открыл дверь.

– Пойдемте пешком, это раскачает клетки мозга.

– Почему сразу не курс аэробики на завтрак? – проворчал Кржистоф.

Все стали спускаться по ступеням. В этой части здания пахло моющими средствами, силиконом и малярными работами. Шаги эхом отдавались от стен. Кроме них на лестничной клетке никого не было. Если нужно спокойно поговорить, здесь было самое подходящее место.

Пока они спускались, Снейдер изучал телефонные номера с сопутствующими именами и комментариями.

– В последние недели перед смертью Граймс почти не говорил по телефону. Кроме предоплаченного мобильного, все эти номера встречаются только один раз – управляющая компания, электрик, зубной врач, реабилитационная клиника, разные рестораны и справочная Австрийских железных дорог. Так как у Граймса не было машины и, наверное, Интернета тоже, он мог узнавать в справочной, как добраться из Браунау в Висбаден. Но этот номер появляется в общей сложности пять раз. – Снейдер поднял глаза. – Номер стационарного телефона со швейцарским кодом – Немез, выясните это. – Он сунул ей в руку стопку бумаг.

Первым делом Сабина из любопытства позвонила со своего сотового на предоплаченный номер, но связи не было. Какой сюрприз! Пока она набирала швейцарский номер, Снейдер открыл вторую папку и пролистал фотографии, на которых были крупные изображения различных черных татуировок. Очевидно, следователи действительно раздели монашку и сфотографировали все картинки на ее теле.

– В настоящий момент меня нет дома, – раздался из автоответчика пожилой женский голос со швейцарским акцентом. – Оставьте сообщение после гудка…

Сабина прикрыла рот рукой и понизила голос.

– Говорит Сабина Немез из немецкого БКА в Висбадене, – сказала она и продиктовала свой номер. – Прошу вас срочно перезвонить мне. – Затем поблагодарила и положила трубку.

Между тем Снейдер закончил рассматривать фотографии и всучил их Тине.

– Что вы думаете, Мартинелли?