Опера родилась аналогичным образом, только немного пораньше и в Италии. Всяким местным дожам было в падлу слушать уличных скоморохов, да и католическая церковь такое искусство не одобряла, однако совсем без пения под музыку благородные господа изволили слегка заскучать. Как следствие – был изобретен жанр, по возможности противоположный народному. Абы не как у смердов, вот и все его секреты.

То есть, как только в обществе появилась элита, ей понадобилось свое, элитарное искусство. Причем такое, чтобы даже случайно перепутать его с народным было невозможно. Со временем дело дошло до полного маразма – в двадцать первом веке, например, находились индивидуумы, ставившие «Черный квадрат» Малевича выше неподражаемых полотен Васи Ложкина. Да что же у них с головами-то творится?

Однако, в отличие от них, у меня с мыслительным органом все в порядке, то есть я еще не рехнулся настолько, чтобы знакомить Риту с результатами моих умственных усилий просто так. Зато не просто – самое время!

Итак, кто такие монархи?

Мне против воли сразу вспомнилось: «Что такое, товарищи, дебют? Дебют – это, товарищи, квазиунофантазия».

Так вот, товарищи, – монархи, а также некоторые их родственники, – это, образно говоря, сверхэлита. А раз так, то у нее должно быть свое, блин, сверхэлитарное искусство. Причем отличное как от просто элитного, так и от народного. Начать можно с музыки, ну и пения под нее до кучи. Отличие же будет состоять в том, что люди станут петь не просто так, а в микрофон, а играть будут на электронных музыкальных инструментах. Тем более что для меня это не совсем темный лес – в первой молодости я делал электрогитары и усилители для школьной рок-группы, тогда стыдливо именуемой «вокально-инструментальным ансамблем». И даже, выучив три с половиной аккорда, играл там на ритм-гитаре, несмотря на полное отсутствие слуха. Правда, как только нашелся нормальный гитарист, меня оттуда попросили, но это уже не важно. Я даже аккорды песни «Венус», более известной под дворовым названием «Шизгара», до сих пор не забыл!

И, значит, пусть Рита станет энтузиасткой сверхэлитарной электрической музыки. Она вообще давно покровительствует всяким искусствам, так что это никого не удивит. В отличие от ситуации, когда подобным ни с того ни с сего заинтересуюсь я.

Мне же, если вдуматься, давно пора. Ведь микрофон нужен не только для того, чтобы в него безголосо петь или шамкать очередной доклад двадцать какому-нибудь съезду. С его помощью можно прослушивать такие разговоры, какие без него не прослушаешь никак. Недаром отец электронной музыки, Лев Термен, плодотворно занимался разработкой прослушивающих устройств для НКВД, МГБ и КГБ. Кстати, его эндовибратор, то есть микрофон, не требующий электропитания и не содержащий электроники, для своего времени был шедевром и лет восемь проработал в американском посольстве, доставив немало приятных минут людям из компетентных органов. Да и система прослушивания с помощью инфракрасного луча, отраженного от стекла в помещении, где идет разговор, совсем не зря стала основанием для присуждения Термену Сталинской премии. Кстати, ему сейчас уже восемь лет, и это весьма способный ребенок, я на всякий случай уточнил. Ну, а пока он не вырос, упомянутыми вопросами придется заниматься другим людям, в том числе и мне.

Опять же на подводных лодках и противолодочных кораблях позарез нужна гидроакустическая аппаратура, которую тоже надо где-то разрабатывать. Вот, значит, пусть этим и занимается какая-нибудь «Академия новейшей музыки» под патронажем ее императорского величества Анны Федоровны (это, если кто забыл, официальное имя Риты). А я, как любящий муж, буду потакать капризам супруги и время от времени оказывать ее детищу техническую и даже финансовую помощь.

Правда, в такой аппаратуре без электронных ламп, а со временем и транзисторов не обойдешься, но они будут проходить под грифом «совершенно секретно». Для публики же мне придется выяснить, не изобрел ли уже кто-нибудь магнитный усилитель. И, если таки никто не сподобился, сделать это самому, а то я действительно что-то давно ничего такого не изобретал. И руками давно не работал, с раскаянием подумал я, после чего резко изменил маршрут в сторону черного хода, около которого всегда стоял готовый к поездке мотоцикл. На нем я за минуту домчался до Приората, где, быстро разыскав буковую палку, рояльные струны и латунную проволоку, в темпе соорудил что-то вроде бескорпусной электрогитары о двух струнах. На звукосниматель пошла катушка от недоделанного наушника, а двухламповый усилитель с динамиком у меня уже был. И, значит, после ужина я уединился с женой, по-быстрому прополоскал ей мозги насчет сверхэлитарного искусства, после чего продемонстрировал дражайшей половине первый в мире электромузыкальный инструмент системы «адын палка два струна». Причем не просто показал, а в меру способностей постарался сыграть мелодию песни «Симпати» группы «Рар Берд». Не скажу, что у меня получилось так уж близко к оригиналу, однако Рита заинтересовалась.

– А ну-ка дай сюда, – сказала она. После чего, пару минут осторожно потрогав струны и прислушавшись к звучанию, сыграла то, что я не очень успешно пытался изобразить. Причем у нее вышло ничуть не хуже, чем в оригинале! Даже, по-моему, немного красивей.

– Ты это имел в виду?

– Э… да.

– Ну что ж, вкус у тебя есть. К нему бы еще хоть немножко слуха и самую малость соответствующего образования, и можно было бы музицировать при посторонних. Иногда, естественно, не злоупотребляя. В общем, я согласна заняться электрической музыкой, под прикрытием которой ты будешь разрабатывать свои микрофоны, детекторы и эти… как их… гетеродины. Значит, говоришь, полноценную гитару по такому принципу сделать можно?

– Да.

– Вот и сооруди мне штуки три. И скрипка, пожалуй, тоже не помешает.

Я, естественно, заверил Риту, что максимум через три недели вся аппаратура у нее будет. А сам подумал, что, как это ни странно, вполне могу и в этой жизни услышать в хорошем исполнении «Венус», «Ви шокин ю» и «Невер релиз зе уан ю лав». Ведь Марина поет ничуть не хуже, чем в семидесятых годах двадцатого века пела Маришка Вереш. Слова я в общих чертах помню, а Рита, как только что довелось убедиться, сможет восстановить мелодии по моим убогим попыткам их воспроизвести.

Похоже, моя наспех задуманная авантюра с показом паровых пикировщиков и полуподводных лодок системы Джевецкого – Яновича удалась, решил я в мае тысяча девятьсот четвертого года. Ведь японцы так и не напали. Правда, совсем не факт, что они обязательно напали бы без моей военно-воздушно-подводной импровизации, но так считать приятней. Значит, его величество Александр Четвертый умеет не только с блеском садиться в лужу. Иногда получается и наоборот, а это греет душу.

В общем, японцы сейчас судорожно строили подводный флот, основательно загрузив заказами Балтийский и Невский заводы в Питере. Причем основную ставку делали не на классическую «Кету», а на ее удлиненную разновидность, в которую к тому же собирались впихнуть электромоторы и аккумуляторы для чисто подводного хода. Они даже попытались пригласить к себе конструкторов лодки, но тут вышел облом.