– Мам… Но папа же не виноват, что все так случилось… – безнадежно произнесла Катя, садясь перед ней на корточки. – Не плачь, мам… Не надо…

– Да как же – не плачь, Катенька? Как же мне не плакать, скажи? Ведь мне же обидно, столько лет жизни я ему отдала! А он… Только и знал, что по лесам гулять, задрав голову вверх! Ему, видите ли, на верхушки деревьев смотреть приятнее, чем на землю! Это мы все ходим, в землю глазами уткнувшись, а он не такой, видите ли! Дитя природы, последний романтик, любитель писателя Чехова! А я, земная женщина, всю жизнь семейный воз на себе тащу… Все тащу и тащу, как загнанная лошадь…

– Да как, как ты его тащишь, мам? Ведь, если честно, папа всегда тебе помогает! И дом этот дедушка с папой вдвоем строили… Тебе просто нравится во всем и всегда его упрекать, ты к этому привыкла, мам… Он молча всегда сносит твои упреки, ты к этому привыкла уже!

Лена повела плечами и сильно мотнула головой, даже выставила перед собой ладони, будто отгораживаясь от слов дочери. А может, просто не хотела слушать то, что она ей говорит. И снова заговорила в прежней тональности, со слезным надрывом:

– Тащу этот воз на себе, тащу… И вот благодарность, получите и распишитесь! Другую женщину полюбил! Дождалась я… Ну за что меня казнить, скажите, за что? Катя, Ваня… За что?

Катя неловко взглянула на отца, пожала плечами в растерянности – мол, я не знаю, как с ней еще говорить… Лена в этот момент схватилась за сердце, проговорила сдавленно:

– Принеси мне воды, Кать… Быстрее… Что-то плохо мне, очень плохо… И окно распахни, воздуху не хватает… Я умираю, Кать… Умираю…

И повалилась на спинку кресла, откинув голову и прикрыв глаза. Дышала часто и трудно. Иван бросился к ней, дрожащими пальцами расстегнул пуговки блузки на горловине, приказал Кате испуганно:

– «Скорую» вызывай, быстро! Или я лучше сам… А ты воды принеси! У нас какие-нибудь сердечные лекарства есть?

– Ой, я не знаю… – растерялась Катя. – По-моему, нитроглицерин есть. Дедушкин еще…

Иван уже говорил с оператором «Скорой помощи», почти кричал в трубку:

– Быстрее, пожалуйста! Я вас очень прошу, быстрее!

«Скорая» и впрямь приехала очень быстро, доктор осмотрел Лену, медсестра по его указанию сделала укол.

– Сейчас ей лучше станет… Не волнуйтесь… – успокоил доктор стоящих невдалеке Катю с Иваном. – Ничего страшного, обыкновенный гипертонический криз.

– Но она ведь не гипертоник… – тихо возразила Катя, пожав плечами. – По крайней мере, никогда я от нее про гипертонию не слышала…

– А она штука такая, очень коварная, знаете ли. Человек может жить и не знать, что у него гипертония давно развилась. Ваша мама ведь не измеряет себе давление ежедневно, верно?

– Нет, не измеряет…

– Ну, вот видите. Считайте, что первая ласточка прилетела. Да и по возрасту уже пора, уж простите… А вот ваша мама уже и в себя пришла! Говорю же – ничего страшного.

Лена удивленно смотрела на доктора и медсестру, потом перевела глаза на Ивана с Катей, спросила тихо:

– Вы мне «Скорую» вызвали, что ли? Зачем? Лучше бы я умерла, все бы только обрадовались…

Не дав им ничего ответить, она снова посмотрела на доктора, проговорила почти радостно:

– Ой, а я вас узнала, да… Вы ведь папа Оли Колесниковой из девятого «Б»? Верно?

– Да, это я, Елена Георгиевна… Я вас тоже узнал… – растянул в улыбке губы доктор. – Вы у моей дочки в школе математику преподаете. Как же вас угораздило с приступом-то? Сильно перенервничали, наверное?

– Не то слово, доктор… Не то слово. И я вас очень прошу, заберите меня в больницу, пожалуйста. Мне так сейчас плохо, если б вы знали… Так плохо… Меня так сильно сейчас обидели… Я просто не могу оставаться дома, доктор, так мне сейчас плохо!

– Ну я могу вас забрать, в принципе… Если хотите, конечно… – пожал плечами доктор. – Полежите у нас недельку, полечим вас, прокапаем…

– Я не могу недельку, доктор. Через неделю у моей дочери свадьба. Я же мать, я обязана… Вы просто сейчас меня увезите отсюда, очень вас прошу! Именно сейчас…

Доктор озадаченно глянул на Ивана, словно хотел спросить: что делать-то? Но тут же сам принял решение, проговорил быстро:

– Ну, тогда три дня у нас полежите! Тоже хорошо! Сделаем вам интенсивную терапию! Сами до машины дойти сможете или носилки нести?

– Я сама… Я все в этой жизни делаю сама, доктор… Только никто этого не ценит, к сожалению…

– Можно мне тоже поехать в больницу? – быстро спросил Иван у доктора. И, не дожидаясь ответа, помог Лене подняться из кресла.

Катя уже несла из прихожей ее пальто, и вместе они под руки довели ее до машины «Скорой помощи».

В машине Лена с ним не разговаривала, сидела рядом, отвернувшись. В приемном покое ему выдали ее одежду, но в палату к ней не пустили.

– Она все равно сейчас будет спать после укола… – пояснила медсестра на посту. – Раньше завтрашнего утра не проснется. Не волнуйтесь, мы сделаем для вашей жены все, что только возможно. Идите домой, пожалуйста. Завтра, завтра приходите…

Дома Катя встретила его тревожным вопросом:

– Ну что там, пап? Как мама?

– Сказали, чтобы завтра приходили… Она все равно спать после укола будет… Что мы с тобой наделали, Кать, что? Это мы ее до приступа довели…

– Да перестань, пап, не казнись, ради бога! Мама ж сама захотела ехать в больницу, сама доктора попросила! Как это ни жестоко сейчас прозвучит, это ведь тоже своего рода манипуляция… Именно этого она и хотела, чтобы ты сейчас сидел и казнился! Перестань…

– Но ей ведь и в самом деле стало плохо, Кать! Ты же видела!

– А как ты хотел? Кому после таких новостей бывает хорошо? И дочь делает не так, как ей хочется, и муж собрался к другой уходить! Конечно, плохо, а как ты думал?

Иван не успел ей ничего ответить – услышал, как в прихожей хлопнула дверь. И тут же на кухню ворвалась соседка Людмила, по совместительству ближайшая Ленина подруга, и затараторила яростно:

– Что, угробили мать, да? Упахали? Да как вам не стыдно, бессовестные! Я ведь слышала, как вы ругались, я все слышала! Специально близко к окнам подошла, чтобы все услышать! Ты что, Катерина, и правда передумала замуж выходить, да? С ума сошла, что ли, накануне свадьбы?

– Теть Люд… Мы сами разберемся, ладно? – устало глянула на нее Катя, подперев щеку кулачком. – Это наше дело, теть Люд…

– Да что вы там разберетесь, господи! – всплеснула руками Людмила, сверкнув глазами. – Да вы ж без матери как сироты, ничего сами сделать не можете! И что теперь с этой свадьбой делать станете, а? Что людям объяснять? Или ждать надо, когда Лену из больницы выпишут? Что там врачи говорят? Долго она там у них пролежит?

– Не знаю… – сердито ответила Катя. И повторила так же сердито: – Мы сами во всем разберемся, теть Люд…