– Короче, тут такая история… – заговорил Тарасов.

Лесник Серов был уникальным человеком. Обладая крутым нравом, огромной физической силой и отчаянным характером, он давно стал грозой всех местных браконьеров. Спуску он никому не давал, хотя уследить за всем, конечно, не мог. Его боялись и ненавидели, но больше все-таки боялись. Однако он действительно никогда и никого не отдавал в руки правосудия и этим снискал к себе определенное уважение. При этом он был человеком себе на уме и, например, охотничьим забавам большого начальства никогда не препятствовал. Наоборот, создавал, как говорится, режим наибольшего благоприятствования, за счет чего имел довольно крепкие тылы и за свое положение мог не опасаться. Тех самых гуляк-офицеров, о которых он рассказывал Тарасову, Серов самолично тогда вздул, повязал и сдал в комендатуру. Скандал получился крупный, начальник воинской части был в бешенстве, но Серова защитило городское руководство. Браконьеры помельче время от времени сговаривались отомстить леснику, но до настоящего дела никогда так и не доходило – все знали, что в драке Серов пойдет до конца.

Тарасов в целом испытывал к леснику неприязнь, но отдавал ему должное – стукачом тот никогда не был. Теперь, попав в крайне щекотливую ситуацию, Тарасов счел за благо рассказать Серову все. Запирательство действительно могло выйти ему боком, лесник вранья не прощал.

Но зато теперь судьба Тарасова была целиком в его руках. От лесника зависело, как поступить – сдать Тарасова в руки правосудия или отпустить на все четыре стороны. Тарасов постарался быть в своих признаниях как можно убедительнее и для этого даже изложил Серову все свои соображения насчет тех целей, которые могли наметить себе бандиты. Он напомнил о событиях двухлетней давности и поделился своими предположениями о том, что где-то в районе Черной Топи могут быть припрятаны денежки.

Серов выслушал все очень внимательно, но по его непроницаемому лицу невозможно было понять, что он думает. Когда Тарасов закончил свою исповедь, лесник неожиданно угостил его сигаретой, опять закурил сам и въедливо поинтересовался, почему, если бандитам нужен был проводник, они стали стрелять в него, а потом вдруг прекратили преследовать.

– Не вдруг, Игнатьич! – умоляющим голосом сказал Тарасов. – Говорю же, одного из них завалил! И еще одного подранил, кажется… И это вопрос, прекратили они или нет. Может, они сейчас за кустами крадутся…

– Это вряд ли, – покачал головой Серов. – Пиночет их давно бы учуял.

– А стрелять они начали, когда увидели, что я уйти могу, – продолжал Тарасов. – Они же боятся, что я в ментовку стукну.

– А ты, значит, не стукнешь? – Лесник прошелся по нему испытующим взглядом.

– Только этого еще не хватало! – горячо произнес Тарасов. – Зачем мне лишняя головная боль? У меня своя жизнь.

– А как же насчет москвичей? Они ведь тоже живые. А ты, выходит, их подставил?

– Своя рубашка ближе к телу, Игнатьич, – проникновенно сказал Тарасов. – Сам знаешь, у меня семья, дети. За чужих людей шкурой рисковать не хочу.

– А за два «лимона», которые в лесу припрятаны, тоже не желаешь рискнуть? – хитро прищурился Серов.

Тарасов замахал руками.

– Лучше, знаешь, синица в руках, – убежденно заявил он. – Я этих денег не видел. Это я думаю так, что припрятаны, а на самом деле, кто знает? Да и не надо мне их. Я человек не гордый – своим трудом проживу.

– Знаю я твои труды, – сурово сказал лесник. – Ну ладно. Пошли посмотрим, правду ты мне наговорил или лапши на уши навешал. Если не соврал, один разговор будет, а если голову мне морочил, то совсем другой… Пиночет, ко мне!

Тарасову совсем не хотелось возвращаться на то место, где только что разыгралась трагедия, но под мрачным взглядом лесника и кровожадным – Пиночета он не посмел прекословить. Они пошли лесной тропой – Тарасов впереди, лесник с ружьем наперевес за его спиной. Жарко дышащий Пиночет почти бесшумно носился рядом, обнюхивая каждое дерево и каждую былинку вокруг. Беспокойства он не проявлял, и постепенно Тарасов уверился, что бандиты все-таки потеряли его след.

Однако, когда подошли к холму, густо поросшему кленом, Тарасов невольно начал волноваться. Без оружия и практически под конвоем он чувствовал себя голым. К тому же теперь его начинало по-настоящему страшить то, что он натворил. Что ни говори, а убийство есть убийство. До сих пор Тарасову случалось направлять ружье только на животных. Теперь было совсем другое.

Они перевалили через холм и стали приближаться к тому месту, где произошла перестрелка. Тарасов был мрачен, дышал часто и прерывисто. Лесник исподлобья посматривал на него и думал о чем-то своем.

Вдруг Пиночет сорвался с места и помчался вперед. Под большим раскидистым деревом он остановился как вкопанный и обернулся.

– Ну-ка, стой тут! – строго сказал лесник и, вытянув руку, оттолкнул Тарасова. – Без тебя разберемся.

Он неторопливо подошел к месту, где стоял пес, и тихо присвистнул. Под деревом, впившись ногтями в землю, лежал человек в грязно-желтой куртке. Трава под ним была перепачкана кровью. Чуть поодаль на плоском камне валялась латунная гильза от пистолетного патрона. Пиночет добросовестно обнюхал раненого и вопросительно посмотрел на хозяина.

– По сторонам смотри! – сурово сказал лесник и сам очень внимательно окинул взглядом склон противоположного холма.

Не увидев ничего подозрительного, он присел возле раненого, проверил пульс. Человек был жив. Почувствовав прикосновение, он с трудом повернул голову и устремил на Серова осоловевший взгляд. Несколько секунд он всматривался в незнакомое лицо, пытаясь сообразить, кто перед ним, а потом, задыхаясь, проговорил:

– Чего смотришь, мужик? Продырявили меня, не ясно, что ли? Весь ливер вылез!.. Вытащи меня отсюда, в натуре!..

Лесник задумчиво почесал крупный нос, украдкой посмотрел в ту сторону, где за деревьями остался Тарасов.

– Куда же тебя тащить, голуба? – спокойно сказал он раненому. – Как-то и не соображу сразу. Вправо? Влево? Тут, куда ни тащи, везде одно – лес.

– Ты дурочку не ломай! – зло просипел бандит. – До места меня вытащи! В больницу. Ранен я!

– Это я вижу, что ранен, – сказал лесник. – И как только тебя угораздило? У нас тут ведь больниц нет. Лес тут.

– Чего заладил – лес, лес? – хрипящим и булькающим голосом выдавил из себя раненый. – До первой машины вытащи! Бабки получишь, ну! У моих корешей много бабок…

– Бабки? Это уже разговор, – кивнул Серов. – Только ты погоди, мне одно дело нужно сделать. Я сейчас вернусь. Пиночет, стеречь!

Лесник поднялся и возвратился к Тарасову. Тот был бледен и смотрел на Серова со страхом.

– Значит, так, голуба! – холодно сказал лесник. – Труп на тебе теперь… Значит, не соврал ты, и это хорошо. А вот что убил, это, конечно, плохо. Как дальше-то жить думаешь?

– Не стукнешь – буду дальше жить, – прямо глядя в глаза Серову, сказал Тарасов. – Жизнь такая штука – что бы ни случилось, а жить надо.