— Я поняла вас, Люк. Мистер Рорк — ваш отец.

— Он не мой отец.

Внезапно на колени девушки прыгнул огромный кот, который больше был похож на хорошо упитанного поросенка. Моника начала гладить кота, улыбнувшись Люку.

— Люблю котов.

— А я нет, — строго сказал Люк, нахмурив брови.

— Что вы вообще любите?

— Магазин свой люблю, я его перестрою скоро под кафе. Вы обо мне услышите.

— У вас есть магазин?

— Ну, можно сказать, я временный хозяин этого магазина, так как прежний хозяин умер. Магазин не работает. И я не стою за прилавком, не продаю ничего людям. Просто готовлю помещение под будущее кафе. Там сейчас пока еще пусто, но очень даже уютно. Я пью там чай, слушаю пластинки и чувствую себя как дома.

— Я бы хотела побывать в этом месте, вы так сладко рассказываете о нем.

— А как же ваши друзья? Вам разве не пора к ним?

— Не пора, Люк, — как-то строго ответила девушка. Ей было непонятно, Люк на самом деле дурак или она просто не в его вкусе. — Им весело и без меня.

— Ну, если хотите, я могу показать магазин. Он тут недалеко. Минута ходьбы.

— Так чего мы ждем? Вперед. Я уже допила чай.

— А я еще нет, — ответил Люк.

Это был прирожденный женский обольститель. Казанова еще тот.

Моника приподняла брови, поджала губы, а затем хлебнула из своей чашки, в которой еще оставался противный невкусный чай. «Такое чувство, будто траву с сахаром ешь. Как вообще такое можно пить», — мысленно возмущалась девушка.

Моника в молчании подождала, пока Люк допьет чай, посмотрит в окно, почешет ухо, сдерет с носа какую-то непонятную желтую штуку, улыбнется коту и скажет:

— Ну, можем идти.

«Наконец-то!» — мысленно возликовала девушка.

Люк закрыл дом на ключ, как всегда оставив запасной для Миа в маленькой тумбочке для обуви, стоявшей слева от двери.

Они с Моникой направились в сторону магазина, в котором когда-то будет бар и живая музыка.

— Странное место, — неопределенно сказала девушка, зайдя внутрь холодного пыльного помещения.

Как бы юноша ни убирал внутри, а избавиться от пыли оказалось не так уж просто, как ему думалось.

— Не нравится?

— Как-то холодно здесь… Где, интересно, в этих стенах ты нашел для себя уют? У тебя дома намного уютнее.

— У меня дома живут призраки, а здесь нет.

— Какие призраки? — быстро спросила девушка и даже испытала секундное волнение.

— Обыкновенные. Мы с тобой сидим, пьем чай, а кот в это время смотрит на мать. Она стояла слева от тебя и была возмущена тем, что ты пьешь из ее чашки… Больше не буду давать ее вещи другим.

— Ты больной? — тихонько вскрикнула девушка. — Ты что такое говоришь?

— Говорю, что вижу, — сказал Люк и подошел к проигрывателю. — От того все время и страдаю, что люди не любят того, что я вижу. Какую музыку ты любишь, Моника?

— Я ухожу, — произнесла девушка. Было видно, что она в шоке от происходящего.

— Спасибо за «Непокоренного», — сказал ей в спину Люк.

Девушка почему-то обернулась.

— Пожалуйста, — отозвалась она, глядя в глаза человеку, от которого у нее теперь шел мороз по коже.

— Ты пришла сюда потому, что я красивый?

— Да, — честно ответила она. — Но красоты бывает мало для того, чтобы поцеловать человека, у которого ад внутри.

— В аду растут цветы. Если я для тебя красив, то подойди и поцелуй меня.

— Если ты хочешь, чтобы я почувствовала себя женщиной, то подойди и поцелуй меня ты.

— Я бы очень хотел поцеловать тебя.

— Я бы не хотела перенимать твой ад.

— Это значит — нельзя?

— Это значит — можно.

Люк подошел к длинноволосой стройной девушке и поцеловал ее в губы. С открытыми глазами. Он смотрел, как дрожат ее закрытые ресницы, он чувствовал ее запах, это был неповторимый для него аромат. Такой же неповторимый и новый, как стих Уильяма Хенли.

В эти незабываемые сладкие секунды он хотел назвать эту женщину гимном всей своей жизни…

* * *

«Когда я поджигал дом старика, у меня даже ничего не дрогнуло внутри», — подумал про себя Люк, оторвавшись от губ девушки и заглянув в самые теперь родные и красивые глаза на всем белом свете.

— Я почувствовала, что между нами есть связь. Еще там, у камней.

— Не порть все словами.

— Не буду.

Люк еще несколько секунд смотрел то в глаза Моники, то на ее шею, то на ее губы. Он чувствовал, как от него исходит бешеный и неконтролируемый поток энергии, который был направлен в ее сторону.

Юноша не знал свое тело, он не знал, что ему сейчас делать с этим потоком. Это был ураган самых различных эмоций и чувств.

— Уходи. Мне нужно побыть одному.

— Может быть, тебе стоит лучше побыть со мной? — спросила Моника, чувствуя его энергию, забирая ее. Упиваясь ею.

— Уходи немедленно. Ты знаешь, где меня можно найти.

— Нет уж, если прогонишь меня сейчас, то сам потом ищи.

Люк ничего не ответил, странная энергия, выходившая через пальцы, через живот, через солнечное сплетение, через губы начала постепенно стихать.

— Точно уйти?

— Да.

Девушка еще раз заглянула в глаза самого странного человека в своей жизни, а затем развернулась к нему спиной и покинула магазин. Моника знала в ту минуту, когда спускалась по каменистой тропе к лугам, что завтра же вернется в этот магазин и что она спать и есть спокойно не сможет, пока еще раз не поцелует Люка.

Юноша присел на стул. Сделал глубокий вдох, а затем выдох. Ему не хотелось сейчас слушать музыку, говорить и даже видеть кого-либо. Ему просто хотелось понять, что это за энергия, выходящая из него неконтролируемым потоком, что это за чувство такое, когда хочешь обнять человека и сказать ему: «Помолчи!»

В тот же вечер случилось еще одно странное событие в жизни восемнадцатилетнего Люка Миллера. Но на этот раз менее приятное.

Мистер Рорк без стука зашел в его дом.

— Люк… — сказал мужчина, войдя обутым в гостиную чужого дома.

— Еще один шаг, и я вызову полицию, — отозвался спокойным голосом юноша, лежа на кровати и читая Ремарка. Он даже не посмотрел в сторону мистера Рорка. Он узнавал его по шагам.

— Не нужно полиции, Люк. Я пришел с миром.

— Идите и дальше с миром, мистер Рорк. Полиция может воспринять ваш «мир», как незаконное вторжение в частную собственность.