Во-вторых, вряд ли даже наши могучие и мудрые пращуры справились бы со Всеблагим. Он сам ушел. Сгинул куда-то, и мне кажется… — Итер опасливо оглянулся, словно кто-то мог подслушать его слова, и, понизив голос, быстро проговорил: — Мне кажется, что он по-прежнему здесь, в нашем мире. Сидит где-то и смотрит, как мы все живем. А может, и не просто смотрит…

И тотчас же где-то на юго-востоке тучи окрасило темное пламя. Бойша осекся, подтянул к себе шибало и большим пальцем правой руки скинул предохранительную скобу.

Больше они в тот вечер ни о чем ТАКОМ не говорили, обсуждая насущные, ближние, как выразился итер, дела — как им быть дальше.

— Мне на восход надо, в лабу к наруку — тексты отнести. Тал инка, невеста, меня ждет, — рассуждал Бойша. — Токмо коня повернуть я не смогу. Стало быть, пока к Пятипалой росстани не подойдем, мне с вами ехать придется.

— А если Мыря сумеет коня этого… ну, перечаровать?

— Мыря… не верю я незнатям. Твари они. Себеумцы.

— Да ты что! — возмутилась Тамара. — Мыря — он не такой! У нас незнати вообще другие, не как здесь!

— Где это — у вас? За Краем мира, что ли? — хмыкнул Бойша.

— Вроде того, — уклончиво ответила девушка. — Ладно, давай спать. Я устала…

— Хорошо. Иди, ложись, а я тут посижу. Выспался за недужные дни, — пробурчал итер, подбрасывая в притухший огонь охапку веток.

Тамара поднялась, запахнула плащ. Перед тем как уйти, она задала последний вопрос:

— Ты сказал — у ада ворот нет. А сам ад есть?

— Ясное дело. Наши туда выноску делали, давно, я ещё не родился. Ад на закате, далеко, за Белой пущей, в сорока днях пути от нее. Там между ледяных полей в земле дыра, большая. В ней огонь и чад стоит. А вокруг незнатей видимо-невидимо. Он и есть ад.

Утром путники собрались у остывшего кострища на совет. Мыря, спозаранку ощупав наведенные на коня чары, уверил Тамару, что сумеет снять их, чтобы повернуть древесный корабль туда, куда надо. Осталось только решить — куда.

И тут девушка снова вспомнила про слова Теребеньки о кликуше из Каменного урмана.

— Ого! — Итер покачал головой. — Гиблое место. Прошлый раз я решил, что зряшный ты вела разговор. Но про Зажилиху слава давняя идет, широкая. Может, и вправду поможет она вам себя найти. Ладно, проведу я вас к Круглому дому, а потом уж своей дорогой пойду.

…Бойша, привалившись к спинке лавки, водил ножом по столешнице, вычерчивая путеводные плеши Россейщины.

— Вот Прямоточная плешь. Она ведет с восхода, от городищ Опоясного камня мимо Повольных земель, через Нижний, Володимирский посад, Покровское городище — прямо к Пятипалой росстани. Нам до нее осталось два дня пути. Здесь, по сторонам, всюду мертвоземье и стоят Стражные леса. На Пятипалой Прямоточная разбегается в стороны. К полуночи, на Псковщину, Болотье и Колу, ведет Яблочная плешь. На полуночь и восход, к Ухтомью, бежит Серебряная плешь. На закат уходит Пущева плешь. В Черные земли и Украйщину вот так. через Полесье, можно попасть по Дымной плеши. И наконец, вниз, на полдень, к Светлым горам и землям жаркого солнца, уползает плешь, зовущаяся Кривой. Она как раз ведет в обход Каменного урмана, вот так, так и так. Если незнать повернет коня и мы пойдем по Кривой плеши, то у Прямой воды кинем его и ногами, пешим ходом двинем в урман. Конь идет в обход день-ночь и еще день. За это время нужно отыскать Хозяйку Круглого дома, перетолковать с ней и успеть перехватить коня вот тут, где плешь переходит через речку, называемую Сухонкой. Она течет из Мертвых земель, что к закату от Каменного урмана. Если все сделаем как надо, то и княжеских доглядов избежим, и с Зажилихой повстречаемся.

— Я так понимаю, — сказала Тамара, глядя на Мырю, — самое узкое место этого плана — поворот коня? Точно справишься?

— Не боись! — дурашливо фыркнул незнать. Похоже, его радовала возможность проявить себя. После вчерашней бойни он словно подрос, расправил плечи, во взгляде появилось что-то хищное. Тамара догадалась, что все дело именно в смерти дружинников, подпитавших незнатя тем, что в документах Управления Т обозначалось как «некробиологическая энергия».

— Если он чары сбросит, я даже вручную смогу. — Бойша сунул нож за сапог, но на домового смотреть не стал. Он до сих пор не мог преодолеть неприязнь к незнатю, неприязнь, впитанную им с молоком матери. «Увидишь незнатя — убей» — это знал каждый итер. И вот теперь злейший враг оказался и не врагом вовсе, а едва ли не первейшим другом — от смерти спас не единожды, руку судьбы отвел и почти что одно дело с Бойшей делает. Умом понимая все это, все равно не мог Бойша говорить с Мырей — скулы сводило, а рука сама к шибалу тянулась. Тамара все видела, но молчала, понимая — словами ничего не исправить, тут нужно время.

Готовиться к походу начали загодя. Съестного припаса в трюме оказалось с избытком — все ж не на троих, на два десятка здоровых мужиков заготовлялось. Оружие, теплую одежду, воду в долбленых баклагах, всякие необходимые в дороге мелочи, от иголок с нитками до соли и зажигалок, разложили по мешкам, увязали их по всем правилам — чтобы спину не давило, грудь не пережимало, книзу не оттягивало.

Бойша вычистил автомат, набил магазины-ульи патронами, передернул затвор и легко вскинул длинноствольное оружие, как бы в шутку прицелившись в спину незнатя, согнувшегося над мешком.

— Не балуй, — не оборачиваясь, низко, утробой прогудел Мыря. Итер стер с лица усмешку, опустил оружие и ушел на нос коня. Тамара пошла следом. Растущая с каждым днем пропасть между ее спутниками пугала и тревожила девушку.

— Он же тебя спас! — втолковывала она итеру, но Бойша только выше задирал окаменевший подбородок, оглядывая земли по ходу путеводной плеши.

Прошел день, минула неожиданно спокойная, тихая ночь. Скрипел, бормотал на разные голоса, постанывал, как от боли, древесный корабль с чудным и страшненьким именем «Гиблец», неся двух людей и нелюдя навстречу их судьбе.

Ближе к вечеру, когда солнце уже начало клониться на закат, но ещё не поменяло цвет, Бойша тревожно окинул взглядом окрестности и велел уйти с палубы.

— А что случилось? — удивилась Тамара.

— Мертвоземье близко. Учителя говорят, что в таких местах лучше под крышей быть.

— Ты вот часто говоришь — мертвые земли, мертвые земли. А что это такое?

— Учителя рассказывали нам, что еше до пришествия Всеблагого Отца в тех местах, где ныне мертвоземье, падали с неба особые снаряды, излаженные где-то в очень далекой стороне. Внутри снарядов содержались… ну, искры такие невидимые, вроде тех, что дают жизнь связницам, светочам стеклянным или филин-глазу. Только эти искры убивают. Поэтому на мертвых землях никто не живет. Вернее, не жил раньше. Теперь же, сказывают, селится там разный люд, те, кому в княжеском ярме тяжко. Болеют, но живут.

— Ясно. — Тамара поежилась. — И много у вас зараженных территорий? Мертвых земель то есть?