— Что с твоими руками?

Юрий смутился и попытался спрятать руки под стол. Получилось неловко — спрятать не удалось, поэтому он злобно буркнул себе под нос:

— Ничего особенного.

— Не увиливай! Тебе все равно не удастся меня обмануть! Я спросила: что у тебя с руками?

В прежде добром, мягком и доверчивом голосе тети Веры послышался металл. И появление этого металла не сулило Сергееву ничего хорошего. Но он понятия не имел, что нужно ответить про руки, поэтому предпочел промолчать.

— Эти повязки выглядят отвратительно! Грязные, страшные, рваные… Засохшая кровь… Ты изменился внешне… Юра! Что с тобой происходит? Я не понимаю! Ты совсем другой. Ты стал жестокий и злой.

— Ничего подобного. Тебе кажется.

— Нет! И это боль моего сердца! Объясни, что происходит? Ты выглядишь так, будто постоянно на взводе и готов сорваться в любой момент. Ты никого вокруг не замечаешь. Не слышишь, когда к тебе обращаются. Думаешь о чем-то своем…

— Это естественно для человека, который занят своим делом! У меня нет времени болтать!

— Не перебивай! Это тоже твоя новая черта — так злобно перебивать! Я с тобой не болтаю! После матери я самый близкий тебе человек! К тому же ты даже не заметил, что мы так долго не виделись! Оттого, что, кроме себя, ты больше никого не замечаешь. А то, что случилось пару дней назад…

— А что, собственно, случилось пару дней назад?

Юрий не заметил, что заорал это так громко, что заставил отшатнуться бедную тетю Веру. А впрочем, ему было на все наплевать.

— Ты ударил собаку! Просто взял и ударил ногой собаку — и она чуть не умерла! Ты, который с детства любил животных и вечно таскал их в дом! Когда я увидела такое, просто не могла в это поверить! Словно это вообще был не ты!

— Собака вертелась под ногами и мешала пройти к машине! Я спешил!

— Собака шла к тебе потому, что ты всегда кормил ее колбасой!

— Тетя Вера, давай заканчивать этот детский лепет! С собакой ничего абсолютно не произошло! Встала и поперлась дальше, я ударил ее не до смерти, хотя мог. Я взрослый занятой человек, и у меня полно своих проблем!

— В тебе появилась непонятная злость! А мама?

— Что мама?

— Ты совсем перестал за нею смотреть!

— Тетя Вера!!! — Сергеев снова повысил голос от несправедливости ее упрека.

— Ты прекратил о ней заботиться. Если я не прихожу, она лежит неумытая, голодная, а ты пропадаешь в этом спортзале, на своих тренировках! Да что говорить: ты вообще почти перестал заходить к ней, перестал с нею разговаривать!

— Я готовлюсь к соревнованиям!

— А почему ты перестал к ней заходить? — снова спросила тетя Вера.

— Потому, что единственное, что она все время мычит, это, как я могу понять, чтобы я ушел из спорта! — вырвалось у Юрия.

Тетя Вера побледнела. Голос ее задрожал:

— Не смей так о ней говорить! Не смей! Никакие тренировки не заменят тебе матери! Я чувствую: то, что сейчас происходит с тобой, это именно из-за твоих новых тренировок! Я не знаю, что они с тобой там делают, но то, что происходит, — не к добру!

— Хватит! — отрубил Сергеев, рывком поднялся с места, пружинисто разминаясь в плечах. — Хватит! Я устал слушать эту твою пустую болтовню! Я уже не маленький ребенок, и нечего так со мной разговаривать! У меня своя жизнь, и нечего тебе в нее лезть! Все, закончили, я и так опаздываю. А что касается матери — как могу, я за нею ухаживаю, и ты не имеешь права ни в чем меня обвинять! В конце концов, я взрослый мужчина, мне 25 лет, и я хочу иметь право на собственную жизнь! Я не могу тратить на инвалида свои лучшие годы! Тем более, что в том, чем я занимаюсь, я и так лучше всех! В моем виде спорта мне нет равных! И я хочу быть совершенным! А если б мать любила меня и обо мне заботилась, то нашла бы лучше богатого любовника, вместо того, чтоб горбатиться на этой работе, получить травму, а потом погубить мою жизнь! — Юрий уже не мог остановиться.

Но внезапно он замолчал, устыдившись своих слов. Он совсем не хотел так сказать, просто безумно нервничал… Он совсем не это имел в виду. И, испугавшись этой страшной, невольной вспышки, поднял глаза на тетю Веру. По ее щекам катились крупные слезы. Она молча горько плакала, сложив дрожащие руки на коленях. Это было так страшно, что какое-то время Юрий ничего не смог сказать… Потом бросился к ней, схватил за руки…

— Милая, родная моя, прости… не надо… Я совсем не это имел в виду! Я не хотел… Прости, прости меня! Я тебя очень люблю… Кроме вас с мамой, у меня больше никого нет… Ну прости меня, я не знал, что делаю… я не хотел…

Тетя Вера начала всхлипывать — жалостливо, по-детски, и он почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от горя и ужаса. Неужели это произнес он? Неужели он мог так поступить? Это было похоже на то, что произошло с ним на ринге. Тогда он тоже не понимал, что делает, чувствуя лишь одно бешеное желание — добить, во что бы то ни стало добить… Но тогда был бой, и перед ним был противник. А сейчас — жалко, забито и повержено сидит самый близкий на земле человек… Юрий почувствовал, что еще немного — и сам заплачет.

— Тетя Вера, прости меня, прости… — в который раз повторял он. Наверное, звучало что-то пугающее, какое-то странное раскаяние в его голосе, потому что она прекратила плакать, а наоборот, положив ему руки на голову, начала гладить, приговаривая:

— Ничего, Юрик, ничего страшного…

Еще через пару секунд инцидент был исчерпан.

— Если сможешь, прости, — еще раз произнес Сергеев. — Последние дни я действительно был на пределе. Я очень устал. Я устал настолько, что не понимаю, на каком я свете. Что делаю, что говорю… Наверное, мне просто нужно отдохнуть, и все будет хорошо… А руки… Я просто опускал их в кипящее масло…

Тетя Вера перепугалась до смерти:

— Господи! Ах!.. Ох!..

Он попытался ее успокоить:

— Ничего страшного! Это только одна из тренировок! Чтобы кожа стала крепче. Немного неудачно, вот и все. До свадьбы заживет, не пугайся. Все будет хорошо.

Он не стал говорить, что его руки, вернее, пальцы, представляют собой кровавое месиво. Сбивая их о гравий и песок, он стер кожу почти до кости, и теперь ждал, когда нарастет новый слой, который станет железным. Железо, камень, гранит — то, что никто не сможет победить. Именно поэтому на десять часов в день он запирался в спортзале и колотил камни. А потом подогрел масло на огне…

Тетя Вера успокоилась и даже принялась оправдываться:

— Юрик, милый, я так за тебя беспокоюсь! В последнее время у меня такая тревога на душе. Знаешь, у меня сейчас тоже не все в порядке с нервами, но это пройдет. Мелкие неприятности…

Сергеев твердо решил быть вежливым, поэтому спросил: