Она бросилась к своему мобильнику. Но потом вспомнила, что телефон сломался, и попросила у молодого человека его аппарат.

Телефон отца был выключен. Зато мама отозвалась сразу.

— Как у тебя? — спросила она. — А то Андрей нам не все рассказывает.

— Я в норме, что с папой?

— Тоже все нормально, только у него не аппендицит, а что-то другое, мне говорили, но я по-английски названия болезней не знаю. А они тут все только или по-немецки, или по-французски начинают объяснять. Но наш переводчик сказал, что все хорошо. Отец чувствует себя отлично, пока еще слаб, но через пару дней его смогут отпустить. Он с Андреем твоим, если честно, из последних сил общался. Я это сразу заметила. Но это даже хорошо, что ты наконец выйдешь замуж и прилетишь к нам. Тут так красиво, ты даже представить себе не можешь…

Еще одной неожиданностью стало то, что Андрей договорился расписаться не во Дворце бракосочетания и не в районном ЗАГСе, а в их загородном доме. Оказывается, можно и так. Сотрудники Дворца приедут со всеми журналами, сделают запись, выдадут свидетельство о браке…

Сушкова удивилась, узнав об этом:

— Надо же, какой сервис! А то я в свое время три месяца ждала. Потом нас с мужем в дикой спешке за пять минут прогнали. А оказывается, достаточно сказать, что невеста плохо себя чувствует, и получай такое важное событие с доставкой на дом.

Варя особо не радовалась. Конечно, она думала, что будет красивое платье, музыка, мраморная лестница с позолоченными перилами, длинный лимузин, шампанское — хлопок, и чтобы пробка в открытое окно, в поток встречного ветра… Но, с другой стороны, какая может быть радость, когда рядом нет папы и мамы?

Свадебное платье Андрей привез с собой. Не сам купил — разумеется, это был подарок от мамы. А еще туфельки, диадема с фатой и белый шелковый клатч с золотистыми брамантскими кружевами и фианитами. Сушкова заставила Варю все это примерить. Потом причесала ее, долго восхищалась, сказала, что все равно придется вызывать хорошего стилиста. После чего они долго составляли список гостей. Хотя все равно список оказался очень коротким. Пара свидетелей. Естественно, сама Жанна и еще какой-то знакомый Андрея, Светлана Бедрик, Григорий Борисович Рыскин, который не откажется прийти, три одноклассницы, с которыми иногда перезванивалась Сушкова. Одноклассницы, разумеется с мужьями. Правда, Жанна одну после некоторых раздумий вычеркнула, сославшись на то, что муж этой подруги — конченый алкаш. Синицына предложила внести в список сотрудников своей компании, но Сушкова, взглянув на Андрея, покачала головой:

— Я думаю, это неудачная идея. Личную жизнь не стоит путать с работой. Зачем сотрудникам знать, где, как и с кем ты живешь? Потом волей-неволей начнутся служебные разговоры… К тому же ты хоть и поправилась, но все равно еще слаба. Зачем им видеть тебя слабой — ты же руководитель, а значит, всегда должна быть в полном блеске.

— Вернемся из Италии, позовем всех, — согласился с ней Андрей, — а в этот раз — узким кругом. Можно пригласить соседей по поселку. Люди здесь все солидные, проверенные.

А Варя и в самом деле слабела. Если утром она была бодра и, как ей казалось, полна сил, то с каждым часом все сильнее накатывала усталость, мысли путались, и невозможно было сосредоточиться на разговорах о предстоящей свадьбе.

Андрей помог ей добраться до кровати. Уже подходя к комнате, он взял ее на руки. Она обхватив его руками за шею, спросила:

— Зачем тебе такая невеста?

— Ты самая лучшая, я люблю тебя. И потом, я же тебе судьбой предназначен.

— Разве? — про себя удивилась Варя.

Вспомнила про Тамилу Николаевну, но только не могла припомнить, чтобы рассказывала о ее предсказании жениху. Вероятно, рассказывала. Хотя этим могла поделиться и Сушкова, которая не умеет хранить тайны. Впрочем, какая это тайна! Так, дамский секретик. А вот чем делиться нельзя, так это своими снами, в которых скрывается неизвестная, страшная, зловещая угроза…

Ночью она проснулась, сняла с груди тяжелую руку спящего Андрея, вглядывалась в темноту, пытаясь в ней что-то разглядеть. Думала о предстоящем дне, представляла будущую свадьбу, больше похожую на обычные посиделки со знакомыми и соседями — посиделки, какие случаются в дачных поселках по любому поводу или вообще без повода. Хуже всего, что в такой день не будет рядом самых близких людей… Не будет родителей, не будет… А больше никого у нее и нет. Была любовь, был Томтит, был Лайонел. Но, расставшись с ними, Варя не испытала никакой боли… То есть какая-то боль была, но не страдание, ломающее судьбу… Том Хейли, вероятно, считает ее другом, да и она, увидевшись с ним, воспринимает его теперь как хорошего приятеля, которому можно простить многое, что не касается ее лично… Правда, Томтит намекал на возобновление отношений, а вот для Лайонела все уже в далеком прошлом, куда нет возврата… А больше в ее жизни не было близких мужчин. До Андрея. Андрей любит ее, и это самое главное, а вот любит ли она? Он говорит ей о своей любви, она тоже, не задумываясь, так ли это на самом деле. После того как она вернулась из Лондона, ей не нравился никто. Синицына считала даже, что это она сама такая ущербная, что не может никем увлечься. Но потом появился Андрей, и не просто появился, а стремительно ворвался в ее жизнь, и не было времени задуматься о своих чувствах. Но если разобраться, почему так произошло, не учитывая, разумеется, предсказание странной женщины, поклоняющейся древним богам, то Андрей — не что иное, как осознанная необходимость, которую надо принимать такой, какая она есть, не задумываясь, необходима ли эта связь или сердце просит иного… Есть, конечно, другие мужчины, умные, привлекательные, достойные ее внимания. Но такие мужчины почему-то не встречались прежде. Разве что Ярослав…

Варя вспомнила о нем и вдруг начала волноваться: почему вдруг никто ее не разыскивает, почему тот же Ярослав забыл о ней — ведь они о чем-то договаривались. О чем-то очень важном. Но сейчас она не помнила ничего из их разговора… А был ли сам договор, или это тоже ей привиделось, и нет ничего более реального, чем сон, затягивающий ее, как омут посреди тихой и неспешной реки?.. Веки были тяжелыми. Перед глазами опять расстилались сумерки, из глубины которых на нее уставились немигающие черные зрачки вечной ночи.

Весь следующий день царила суета, но суета была вокруг, в доме и за окнами, в поселке и, вполне возможно, на всем свете, но только не в душе Вари. Она была спокойна и равнодушна ко всему. Говорила с мамой по телефону ровно, словно ничего в ее жизни не происходит, ничего не меняется. А ничего и не менялось, все оставалось так, как было вчера, или позавчера, или месяц назад. Должен появиться лишь штамп в паспорте, свидетельство о браке — не будет больше любви или ненависти, не будет волнений…

После обеда привезли стилиста, который должен был создать свадебную прическу. Он старался казаться утонченным, говорил вкрадчивым голосом. На нем были коротенькие, по щиколотку, желтые брючки и маечка с огромными нарисованными губами. Маечка открывала проколотый пупок с колечком и золотым брелочком в виде змейки с крылышками.