— Да, они здесь ни при чем, — сообщил Замятин. — «Герцеговина Флор» — дорогая вещь, не каждый может себе позволить. На зарплату музейного работника такие не купишь. Это касается мертвого сторожа Бочкина и его одноногого сменщика. Они могли, конечно, сюда прийти, постоять, покурить, могли даже где-то добыть «Герцеговину Флор», но, черт возьми, выбросить дорогую папиросу, сделав только пару затяжек… Такого себе позволить никто из них не мог.

— Осмотримся, мужики, — сказал Березин.

Под перилами обнаружили еще один окурок. Следы затертые, но кто-то здесь ходил.

Тяжелая дверь в подвал открывалась без скрипа, и смазывали ее явно не сотрудники музея. «Теперь понятно, откуда брались «привидения», скрип половиц и прочие звуки», — размышлял Березин. Но что-то здесь было не так. Уж больно все просто.

Он оттеснил милиционеров, пролез внутрь, стал осматриваться. Свет фонарика озарял подтеки на стенах, отслаивающуюся штукатурку, разбросанную мебель. В подвале царило запустение. Глубокие ниши, столы, стулья, стеллажи с заросшими плесенью стопками бумаг.

От главного прохода ответвлялись помещения. В них заглянули, не нашли ничего любопытного. Основной коридор изгибался под углом девяносто градусов. Люди недоверчиво всматривались. Проход перегораживал глухой завал — груда бетонных и кирпичных обломков высотой до потолка. Очевидно, в помещении на первом этаже разорвался мощный снаряд, треснул пол, и все осело вниз, перекрыв коридор. Разобрать его было сложно — по крайней мере, вручную. Слишком много неподъемных глыб из сцементированных кирпичей. Однако разобрать завал пытались — остались следы на цементной крошке.

— На пару слов, Олег Иванович. — Замятин отвел майора в сторону: — Имею теорию… Этот коридор ведет именно туда, куда нужно. Возможно, преступники изучили планы катакомб, но уперлись в завал. Поначалу думали, что пробьются, дверь смазали, таскали камни, наследили. Потом отчаялись, стали искать другие пути. Но через смежные помещения не полезли, там стены каменные, не пробьешь…

— Подожди, — нахмурился Олег. — Но окурок? Сам же говоришь — свежий.

— Могли под лестницу бросить, проходя мимо, — не растерялся Замятин. — Могли спуститься, постоять, покурить. Надо дальше осматривать западное крыло, могут вскрыться другие проходы… Хреново, Олег Иванович, — пожаловался лейтенант, — когда ищешь непонятно что и неведомо куда ведущее.

— Но мы же не боимся трудностей?

— Да нисколько, — фыркнул Замятин.

Судя по всему, лейтенант был прав. Это было только начало пути, ложная ниточка. Но надо ли рыться дальше, подвергая опасности себя и других людей…

— Все, товарищи офицеры, это дело глухое, возвращаемся, — возвестил Березин. — Иначе нужно действовать, здесь годами можно лбом о стены биться. Забудьте сюда дорогу, выходим.

Они по одному выбрались наружу.

— Ничего не понимаю, товарищ майор, — шепотом проговорил Муховец. — Скажите, чего мы тут лазили? Темните вы что-то с Замятиным. Мы вроде на убийство сторожа выезжали…

— А это, Илюша, государственная тайна, — прошептал Аничкин. — Мы кто с тобой? Простые смертные.

— Лишь бы не смертники, — хохотнул Муховец.

— Ладно, заткнитесь, — буркнул Замятин. — Пока ничего не ясно. Ни мне, ни даже товарищу майору…

Он предупредил Юлю, чтобы она не задерживалась на работе, на всякий случай дал ей адрес и телефон Замятина. Предупредил директрису, чтобы в пять часов вечера здесь и духу ничьего не осталось — и не важно, какие неотложные дела могут образоваться за день. Приказ контрразведки — это не просто так. В военное время ее представителям лучше не перечить.

Инвалида Петровича лучше удалить — какая польза от его одной ноги и последнего патрона в берданке!

Остаток дня Олег провел в райотделе милиции. Фотографии трупов разослали всем участковым с приказом опросить население. Отдельным пунктом — темно-коричневый «Опель» и его бортовой номер.

Ждать результатов было рано. В начале девятого Березин выехал из города, повернул на шоссе, идущее из Красного Бора. «Хвоста» сегодня не было. К 21.00 он въехал в Ленинград. Остановили только раз — караульный на посту его узнал (скоро примелькается), проверять документы не стал, только козырнул.

Еще не стемнело, тусклый свет падал из окна на лестничной площадке. Олег опять замешкался с замком, устал, как собака. Дверь поддалась, но майор не спешил входить, поглядывая на соседскую квартиру. Не слышит, что пришел? А для кого он гремел?

За дверью было тихо. Березин подошел к двери, приложил ухо, потом постучал. Как-то волнительно стало. Он выждал несколько секунд, снова постучал, немного громче. В квартире никого не было. Рита бы открыла: рано, чтобы спать, и поздно, чтобы болтаться в одиночестве по опасному городу! Он снова прислушался. В доме царила тишина. Люди жили наверху, жили внизу — тихие, робкие, интеллигентные, без кутежей, громких песен, пьяной ругани. Такой уж район — «академический»…

Олег почуял шорох за спиной, резко повернулся, чуть не выхватил из кобуры «ТТ». Женская фигура миновала поворот на лестничной площадке. Это была Рита. Она тоже испугалась, застыла на месте, вцепившись в перила. На голове платок, одета в старенькое пальто. Он запоздало сообразил: дверь в подъезд не закрывается, всегда открыта и перекошена, поэтому и не слышал, как она вошла. Камень упал с души.

— Что с вами, Олег? — проговорила она. — Вы так испугали меня…

— Простите, рефлекторное движение… — выдохнул Березин и убрал руку от кобуры. — Я только что прибыл из отдаленных мест…

— Да, я видела вашу машину у подъезда. — Она поднялась, встала рядом, перевела дыхание. — Я еще подумала, что это вы приехали…

— Не поздно совершаете прогулки? — строго спросил он. — Этот город пока не приспособлен для вечерних гуляний… впрочем, вы знаете об этом не хуже меня.

— Да, я полностью осведомлена, — вздохнула Рита. — Это не город, а полное собрание преступного элемента… На работе задержалась. Были новые поступления — пришлось разбираться и сортировать всю эту гору… Понимаете, часть библиотеки эвакуировали в 1941-м, но дальше Всеволожска вывезти не смогли, тогда эвакуировали женщин, детей и было не до академических изданий. Сейчас все это возвращают из подземных хранилищ, все в ужасном состоянии, многие издания сгнили, превратились в кашу, половины недосчитались — их пустили на растопку… Да нет, все в порядке, Олег, на Невском пока людно и безопасно. На Дворцовой площади работает строительная техника, заделывают воронки от снарядов… Пришлось бегом пронестись через зоопарк — вот там действительно страшновато. Но ничего, мне не привыкать… — Из-под платка блеснули ее глаза. — Вы переживали за меня?

— Да, конечно, — смутился Олег. — Вам нехорошо?

Женщина оперлась о стену, у нее подрагивали ноги.

— Да, устала, — призналась Рита. — Каждый день приходится предпринимать затяжные переходы. И это не считая самой работы. Недавно кое-где пустили троллейбусы, удалось проехать несколько остановок. Потом передумали, отключили сеть, ведут ремонтно-восстановительные работы… Хотите в гости зайти?