Метроном замолчал, и Владик услышал какой-то металлический звук снаружи вагона. Он увидел по изображению на экране и почувствовал всем телом, что вагон начал движение. Он опять с неимоверной силой стал дёргать наручник. Ненавистная стрелка неумолимо приближалась. Дрожащая правая рука Владика зависла над рычагом переключения стрелки. Владик издал какой-то звериный рык.

Глава 16. Удивительное рядом

В кабинете Байера воцарилась полная тишина. Все смотрели на Тима, а Тим смотрел на монитор, который показывал практически стоп-кадр, поскольку внутри вагона не было никакого движения. Владик, видимо потерявший сознание, навалился всем телом на переднюю панель рядом с пресловутым рычажком. На экране пред Владиком был виден тупик, в который упёрся вагон. Первым оживился Васильев.

– Ну что ж, Тимофей Юрьевич, как говорят учёные, отрицательный результат тоже результат. Так, ребятки, – Васильев обратился к своему Коле и Байеровскому Игорю, – давайте вынимайте его из вагона, напоите чайком и отправляйте в КПЗ.

– Да почему же отрицательный-то результат, Алексей Николаевич? – улыбнулся Байер. – Он выбрал самоубийство, вполне положительный поступок.

– Так ведь Тимофей Юрьевич ожидал другой исход, – возразил Васильев и вопросительно посмотрел на Тима.

Тим был и в самом деле немного ошарашен решением Владика пожертвовать собой ради Юли. Он был уверен, что Владик, спасая себя, переведёт стрелку, и тогда он показал бы запись всей этой сцены Юльке. Ну а теперь, он не будет ничего ей показывать, просто скажет, что не ожидал от неё такой подлости и что он больше не интересуется её дальнейшей судьбой.

– Не думаю, что мы зря мучили Владика, – сказал Тим, – он предатель и заслужил эти мучения. Алексей Николаевич, я хотел бы переговорить с Юлей, это займёт минут пять, максимум десять.

– Да без проблем, – ответил Васильев, – Коля, проводи Тимофея Юрьевича и скажи конвою, чтобы оставили их наедине и подождали в коридоре.

В комнате сидела Юлька с опухшим заплаканным лицом и два охранника в балаклавах. Коля что-то негромко сказал охранникам, и они втроём быстро вышли из комнаты. Тим смотрел на Юльку и думал, что сказать ей, по существу, нечего. Всё так ясно и понятно им обоим, что, возможно и объясняться нет никакого смысла. Она сейчас начнёт умолять его простить её, начнёт сочинять, что злые люди её втянули в преступную деятельность. Так, стоп. Но ведь она не подозревает, что я знаю об их отношениях с Владиком. Даже интересно, что она будет говорить в своё оправдание. Все эти мысли пронеслись у него в голове в долю секунды, и Тим задал Юльке самый простой и нейтральный вопрос:

– Ну что скажешь?

Ответ был совершенно неожиданным.

– А что я могу сказать? Ты никогда не был для меня настоящим мужчиной. Когда я была молода и глупа, я была очарована твоей интеллигентностью и деловой хваткой. Но этого оказалось мало. Ты ведь был влюблён в свою математику, а мне был нужен настоящий мужчина.

– Похоже ты его и нашла. А чем же он тебя очаровал, этот настоящий мужчина?

– Так ты оказывается знаешь о наших отношениях с Владиком! Тем лучше. Он реально настоящий мужчина, не чета тебе. И мы, что самое главное, любим друг друга.

– Да, господи, любите друг друга, сколько хотите, но зачем же предавать человека, с которым живешь пол своей жизни? Почему не развестись по-человечески?

– Ты хочешь человеческого отношения после того, что ты сделал по отношению ко мне?

– А что я сделал такого ужасного по отношению к тебе? – усмехнулся Тим, которого начинал удивлять неожиданный оборот разговора.

– Усмешки свои оставь при себе. Ты убил моего отца и думаешь, что об этом никто не знает. Но я узнала и с тех пор хочу отомстить тебе за то, что ты сделал.

Изумлению Тима не было границ. Первая мысль была, что она тронулась умом, настолько предъявленное ему обвинение было абсурдным.

– Да ты что несёшь, ты в своём уме? Мы же вместе хоронили Валерия Игнатьевича, мы были с ним в прекрасных отношениях, он умер в весьма солидном возрасте от рака. У тебя крыша поехала что ли?

– У меня с крышей всё в порядке. Видимо ты не знал, что Валерий Игнатьевич удочерил меня, когда мне было шесть лет.

Тим столбенел от этой новой информации. Главная мысль, мгновенно вспыхнувшая в голове, касалась его самого. Тим часто критически оценивал самого себя, пользуясь по отношению к собственным просчётам и ошибкам такими непарламентскими выражениями, как «придурок», а то и ещё покруче. Сейчас он с горечью обозвал себя придурком, осознав, что ни разу не интересовался детством Юльки.

– Ну хорошо, это для меня действительно большая новость. А кто твой отец и при чём здесь я?

– Моего отца зовут Алексей Аркадьевич Балоянов. Он погиб в автокатастрофе, когда мне было четыре года. Я его очень хорошо помню, он был добрый и весёлый человек, любил и баловал меня как единственную дочь. Несмотря на развод с мамой, он часто приезжал ко мне, она не возражала, понимая, что ребёнку нужен отец. А после его смерти мама вышла замуж за Валерия Игнатьевича, который меня удочерил, и которого я стала называть папой.

– Помню прекрасно Балоянова, помню конфликт с ним, но с чего ты взяла, что я имею отношение к его смерти?

– У Владика были деловые контакты с твоими бывшими охранниками. Их руководитель по имени Анатолий рассказал ему всю историю твоего конфликта с Балояновым и его трагический финалом. Анатолий утверждал, что ты подстроил автокатастрофу, чтобы расправиться с папой.

– Бред какой-то! Это из серии «одна баба сказала»! Неужели ты веришь, в бредни какого-то Анатолия? Да, я помню, у меня тогда была так называемая «крыша», и предводителя этих «братков» звали Толик. Но этот Толик должен помнить, что конфликт закончился мирно. А смерть Балоянова была несчастным случаем. В конце концов, велось же следствие по этой катастрофе, наверное, можно архивы поднять.

Юля отвернулась от Тима и смотрела на своё отражение в тёмном окне. Тим понял, что он ничего не докажет ей сейчас. Да и нужно ли это? Мобильник Тима завибрировал и на дисплее телефона высветился телефон Васильева. Тим резко повернулся и вышел из комнаты.

В кабинете Байера все прощались друг с другом. Тим подошёл к Васильеву, который принимал слова благодарности от Байера, Ёхи и Шторма и попросил у Васильева выслушать его.

– Ещё буквально две минуты, Алексей Николаевич. Я понимаю, что мы очень припозднились. У меня большая просьба, – просительно заговорил Тим.

– Ещё просьба? – шутливо втянул голову в плечи