Она пока не дала согласия присоединиться к их товариществу, но это было лишь вопросом времени.

Субботний день выдался солнечным и холодным, а Золе требовался свежий воздух. Выйдя из своей квартиры рано утром, она пошла пешком к Моллу[32], где посидела на ступеньках Мемориала Линкольна, понаблюдала за туристами. Глядя на Монумент Вашингтона и виднеющийся за ним вдали Капитолий, она думала о родителях и брате, томящихся под замком, словно заключенные, в убогом центре временного содержания в ожидании высылки. Открывавшийся перед ней вид был восхитителен: каждое здание и каждый монумент представляли собой символ неукротимой свободы. Ее семья, если бы эта панорама была видна из места их нынешнего пребывания, могла бы лицезреть ее только через колючую проволоку ограды. Благодаря им ей было даровано американское гражданство, хотя сама она не сделала ничего, чтобы заслужить этот статус. Они работали как ломовые лошади в стране, которой гордились и гражданами которой мечтали стать. Какую конкретную выгоду получит от их высылки эта великая нация иммигрантов? В этом не было никакого смысла, и это казалось несправедливо жестоким.

О Горди Зола старалась не думать. Его трагедия осталась позади, и зацикливаться на ней бесполезно. Они все равно не имели общего будущего, думать по-другому было с ее стороны большой глупостью. Но он все еще оставался с нею, и она не могла освободиться от чувства вины. Зола прошла мимо Зеркального пруда, пытаясь представить себе это место, заполоненное двумястами пятьюдесятью тысячами людей тогда, в 1963 году, когда доктор Кинг описывал им свою мечту. Ее отец всегда говорил, что величие Америки состоит в том, что здесь каждый может осуществить любую свою мечту: любая мечта ценой упорного труда и готовности жертвовать может стать реальностью.

Теперь его мечты обернулись кошмаром, и Зола ничем не могла помочь.

Подойдя к Монументу Вашингтона, она встала в длинную очередь желающих подняться наверх, но вскоре ей надоело ждать, и она ушла. Зола любила Смитсоновский музей и провела в нем несколько часов, углубившись в американскую историю. За весь день она ни разу не вспомнила о своей юридической школе и поисках «достойной работы по специальности».

Ближе к вечеру Тодд прислал эсэмэску с предложением «снова хорошо поесть». Но Зола отказалась, сославшись на то, что у нее другие планы. Она почитала какой-то роман, посмотрела старый фильм по телевизору и вскоре после одиннадцати отправилась в постель. Дом сотрясался от громкой музыки и снующих туда-сюда буйных студентов. Субботний вечер в большом городе. Около часу ночи ее разбудила шумная ссора, происходившая в коридоре, но она сумела снова заснуть.

Зола спала глубоким сном, когда кто-то забарабанил в ее дверь. Для иммигрантов, особенно не имеющих документов, правило было хорошо известно: держи одежду и обувь, а также телефон под рукой, не открывай дверь, надейся и молись, чтобы это не оказалась иммиграционная полиция. Если это она, дверь все равно взломают, и бежать будет некуда. Хотя Зола являлась такой же полноправной гражданкой, как любой служащий СИТК, она тоже жила в соответствии с этим правилом.

Вне себя от страха, Зола натянула джинсы. Стук в дверь продолжался, и чей-то громкий голос вопил: «Открывайте! Иммиграционная полиция!» Бесшумно прокравшись в гостиную, она в ужасе смотрела на дверь, и ее сердце колотилось, как отбойный молоток. Она уже включила мобильник и собиралась нажать кнопку быстрого набора номера Марка, как будто он смог бы перенестись сюда прямо по воздуху в два часа ночи и спасти ее. Но тут стук прекратился. Голоса тоже стихли, доносилось только шарканье ног. Зола прильнула ухом к двери, прислушиваясь, но в коридоре было тихо. А потом в его дальнем конце раздался смех.

Были ли это и впрямь представители иммиграционной полиции или кто-то просто сыграл с ней дурную шутку? Зола стояла в темноте, стараясь взять себя в руки. Минуты шли, а она боялась пошевелиться, издать хоть малейший шорох. Ничего необычного в том, что иммиграционная полиция могла нагрянуть с вопросами, не было, но не в такой же час, правда? И потом, если приходят представители этого учреждения, они делают свое дело до конца и не уходят только потому, что никто не ответил на стук в дверь.

Кто бы то ни был, на Золу этот эпизод подействовал сокрушительно. Она медленно вернулась в спальню, натянула свитер, надела туфли и выждала еще некоторое время. Убедившись, что в коридоре полная тишина, она отперла дверь, высунула голову, посмотрела направо, налево и, никого не увидев, вышла и заперла за собой дверь. Воспользовавшись запасным ключом от квартиры Горди, она вошла в нее и, не зажигая света, растянулась на его голом матрасе.

Ни о каком сне не было и речи. Зола не могла больше так жить. Если двоим ее друзьям хватило безрассудства сменить личности, то и она воспользуется шансом вместе с ними.

Моргана Нэш снова дала о себе знать:

В воскресенье утром Марк дал ответный залп:

В понедельник утром Моргана первым делом ответила:

Марк ответил: