– Не хочешь на гору забраться? – спросил Виктор.

– Ой, да-а. С удовольствием.

А потом я просто сидела, стараясь сообразить несколько вещей сразу. Весь ни разу за целую свою жизнь я не поднималась на гору.

– Вообще-то, – призналась, – я не знаю. Потому как… ну, ты понимаешь. Мое сердце и все такое. Мне никогда не доводилось подниматься.

– Так ты ж только что сказала, что с удовольствием.

– Знаю. Странно это, а? Думаю, я хотела сказать, что всегда считала, что мне это доставит удовольствие. Ну, ты понимаешь. Если мне когда-нибудь доведется.

– Завтра, – сказал он. – Встанем раньше раннего. И отправимся в Уитни-Портал[16]. И я покажу тебе эту тропу.

– Виктор. Давай без глупостей. Я не смогу взобраться на гору Уитни.

– Ну, это-то мне известно. Зато ты сможешь пройти по той тропе. Может, милю. Может, полмили. Может, десять футов[17]. Не знаю. Зато по крайней мере ты сможешь сказать, что была на Тропе горы Уитни. Даже доехать до нее и то круто. Дорога вверх тянется больше чем на 8000 футов[18].

– Ты говорил, что требуется особое разрешение, а его трудно получить.

Видите? Я внимательно слушала.

– Его не требуется на проход от начала тропы до озера Одинокой Сосны. Любой может там ходить, совершая однодневные восхождения. Дальше озера нужно разрешение. Но мы сможем одолеть первую часть тропы, да и Джекс тоже до озера добраться сумеет. Мне вправду хочется, чтобы ты увидела озеро. Оно потрясающее.

– Возможно, – сказала я. – А как быть с Эстер?

– Вид у нее такой, будто ей как бы и впрямь паршиво. По-моему, она будет отсыпаться. Можем оставить ей записку и сказать, что мы вернемся к девяти. Мы могли бы выйти, пока солнце не взошло.

– У меня даже подходящей обуви нет, – сказала я, указывая на свои сандалии.

– Нам незачем ходить очень далеко.

Было такое ощущение, что у меня заканчиваются отговорки. Только я все равно не хотела ехать. Так что пришлось спросить себя: почему? Почему я не хотела подняться туда, увидеть Уитни-Портал и пройти крохотный кусочек пути по тропе?

Ответ был весьма прост.

– По-моему, я боюсь, – призналась я.

– Чего?

– Не знаю. Просто это все новое, ничего похожего я раньше никогда не делала, и это страшно, вот и все.

Виктор не ответил. Думаю, не было у него ответа, который убедил бы меня поехать.

Мы еще посидели, глядя на горы, на то, как под лунным светом искрился снег, словно он сам собою сиял в темноте. Словно бы у снега был собственный источник света. Мне было слышно, как скулит из машины Джекс, потому как ему хотелось быть с нами, но собакам запрещалось находиться возле бассейна.

– А почему ты ему воды не дал? – спросила я.

– Я дал.

– В смысле до того, как Эстер тебе сказала. Странно как-то. Ты пса любишь, а Эстер его не выносит, но ты не сбегал ему за водой, пока она не сказала тебе.

– Думал, может, не стоит мне уходить, – пояснил Виктор. – Думал, может, она в обморок упадет от жары, было такое чувство, будто нельзя мне уходить, пока она не позволит. От нее и вправду… страх берет. Понимаешь?

– Нет, – сказала я. – Не понимаю.

– По-твоему, она не пугает?

– Вовсе нет. Просто она мой друг.

– Ну и ну. Чуднó!

– Что?

– Бояться Уитни-Портала, зато не бояться Эстер. У меня это как-то не рисуется совсем.

Еще немного посидели в молчании, потом я произнесла:

– Я скоро уеду.

– Куда же собираешься?

– Не знаю. Но – собираюсь.

– Ты знаешь, куда тебе хочется поехать?

– Есть местечко, – ответила я. – Мысленно я его почти вижу. Только не знаю точно, где оно находится.

– Местечко-то вообще существует?

– Думаю, да.

– И как ты его отыщешь?

– Не знаю.

– Не подумай чего не так, но разве это не куда страшнее, чем проехать на машине по дороге до Уитни-Портала?

Я поразмыслила над этим, потом сказала:

– Ага, думаю, тут я тебя понимаю.

– Значит, поедешь? – Восклицание прозвучало неподдельно радостно.

– Там есть где открытку купить?

– А то! Есть. Там взаправду крутой магазинчик со всякой всячиной есть.

– Ладно, – сказала я. – Поеду.

Мне понадобится набраться побольше храбрости, и, думаю, такая поездка как раз и нужна, чтобы без устали работать над собой. Вы ж понимаете. Словно, если бы вам хотелось на фортепиано играть. Что-то вроде упражнений.

Так что, когда она затихает, я должна догадаться, что она проснулась.

Так вот, лежу я себе, в книжку свою записываю про Виктора и гору Уитни и понимаю, что Эстер проснулась, а потом и заговорила со мной.

– Стало быть, по-моему, ты меньше нервничаешь и боишься, – произнесла она.

И это было странно, на секунду я даже подумала, что она все знает про завтрашнее утро. Уже. Что было малость жутковато.

– Вы это к чему сказали?

– К тому, что прежде ты целыми днями терла утешительный камень, а теперь не трешь.

Меня иногда бесит быть той, кто всегда должен говорить правду.

– Он у Ричарда, – сказала я.

– Ричарда?

– Человек Сердца.

– А-а. Да.

– Я по ошибке обронила его, когда была у него дома. И он хранит его, пока я смогу вернуться и взять камень.

– А-а. Понятно.

– Просто так случайно получилось. И это не означает, что я обожаю камень меньше прежнего.

– Это я знаю. Я понимаю.

– Эстер? Вы и вправду в порядке, хотя выяснили, что все скрижали счищаются после того, как мы умираем? Или вас сводит с ума, что тот охранник больше не должен страдать?