– Твои? Сукин сын неблагодарный. Это бизнес. Бизнес этого города.

– А мне похуй. Так устраивает?

– Ты пожалеешь, Давид.

– Помнишь, после того как я похоронил всю свою семью, я держал тебя на прицеле? – щурится, явно вспомнив об этом. – Так вот, это единственное, о чем я жалею.

– Что именно?

– Что не спустил курок еще тогда.

– Проваливай, но помни, у тебя немного времени восстановить оборот всего, что было до. Иначе мы поговорим с тобой иначе. На понятном тебе языке. Опыт имеется.

– Пистолет верни, – поворачиваюсь, не ответив ему ничего, показывая свое неуважение.

Тяну руку и жду, когда мой верный «друг» ляжет в нее.

Ублюдок смотрит на моего отца и, видимо, получив положительный результат, тянет мне его, опасливо так. Выжидательно.

– Да, кстати, – оборачиваюсь к отцу, – я твоему прихвостню обещал подарок, если он тронет меня хотя бы пальцем и моих людей. Пришло время подарков.

Он жмет плечами, зная, что меня не остановить. И повернувшись к этому еблану, улыбаюсь.

Секундой спустя, снимаю с предохранителя пистолет, передергиваю затворную раму и стреляю. Сначала в левую кисть, затем в правую.

Он падает на колени и орет сдавленно, а я ухожу, услышав приказ отца: «Убрать его отсюда». И это он не обо мне.

Выхожу на улицу и крикнув одному из охранников, чтобы дал ключи от тачки, получаю то что хотел.

Сажусь и быстро выруливаю со двора.

Пока еду домой ощущаю сильный гнев. Потому что прокручиваю весь разговор снова и снова.

Прощупывал меня на эмоции, сука.

– Женя, нанимай охрану.

– Ну наконец-то… Ты где был? Там твои пацаны панику подняли.

– Успокоятся. Они знали, куда я поехал.

– Они-то знали, но может, нужно было их оставить рядом?

– Жень, не пизди мне в ухо сейчас. Я не в настроении устраивать разборки еще и с тобой.

– Лады. Там еще твоя лапа устроила допрос.

– Че? Самар?

– Ага. Выскочила и давай звенеть на весь двор.

Усмехнулся, представив это. Надо будет камеры глянуть.

– Когда надо людей? – перебивает мысли.

– Как можно скорее. Проверяй их досконально каждого. И скажи, что за малейший косяк буду дырявить головы, без вопросов.

– Я думал мы по ту сторону теперь.

– Крысам похуй на какой мы стороне. Вот и будем отстреливать как подобает. Чище мир сделаем.

– Понял.

– Все давай.

Смотрю на вызовы и вижу кучу от нее.

Раздумываю секунду и набираю ее.

– Алло? – так тихо спрашивает, будто ждет, чей голос услышит.

– Потеряла меня?

– Боже, – выдыхает так шумно, что я ощущаю дребезжание воздуха. – Я думала… думала… Боже… Прошу, скажи, что с тобой все хорошо.

– Хорошо. И я скоро буду дома, уже вижу забор…

Телефон куда-то летит, судя по звукам и я начинаю смеяться. А после вижу, как открываются ворота и оттуда на машину бежит Самар.

Торможу и, выйдя из тачки, подхожу к капоту. Облокачиваюсь и смотрю, как она несется на меня.

Глаза ошалевшие, словно призрака увидела, а я улыбаюсь. Черт, так хочется улыбаться. Будто я дебилом стал.

За шаг до меня Самар останавливается, будто решает, что делать дальше. Думает, на какие действия имеет право, а на какие нет.

– Иди ко мне, мышка, – открываю свои объятия, и она буквально прыгает на меня, почти ударив по челюсти головой.

Сжимаю худенькое тельце, прижимаю к себе вплотную, чувствуя, как вокруг шеи смыкаются ее руки.

Меня приводит в дикий восторг оттого, что это ее руки. Чистой и невинной девочки Самар. Это не блядские лапы, которые минутой назад держали в руках чей-то член.

Это она. Моя жена. Только моя девочка.

Одной ладонью держу ее, второй подсаживаю под попку, чтобы стала выше и ногами обхватила меня.

– Что ты делаешь? Я же в платье, Давид, – сразу же возмущается.

– Я им глаза выколю, если посмеют на тебя посмотреть. И оно у тебя длинное, – довольно дергаю тряпку, которую сейчас ненавижу.

Она смущенно повинуется и уже сидит на мне, держась руками за шею.

Смотрит так странно, улыбается.

– Что? Нравлюсь?

– Ты меня напугал сегодня, – хмуро выдает претензию.

– А ты не бойся.

– И твои охранники мне ни слова не сказали, – обижается, дергая за кофту.

– У них приказ.

– Отмени его. Я задавала им вопросы, а они молчали.

– Хорошо. Что-нибудь еще? – довольно мну ее ягодицы, желая забраться под платье.

– Не делай так больше, – почти умоляет, и я вижу ее как на ладони.

Вот где чистота. Вот куда еще не залезла грязь этого мира. В такой, как она.

– Пообещай, что только я буду тем, кто увидит тебя такой открытой и честной.

– Не понимаю, о чем ты.

– Просто ты сейчас уязвима, и я вижу тебя «насквозь», Самар.

– Разве это плохо?

– Нет, если это передо мной ты такая. Другие не должны видеть тебя, мышка.

– Хорошо, пообещаю. Правда, не имею понятия, как это делать. Я это я, и все.

– Просто будь собой наполовину. Приспосабливайся.

– Тебе легко говорить.

– Нет. Меня закаляет жизнь. А она та еще мразь, но учитель из нее охуенный. Тебе эти уроки не пойдут на пользу. Я удивлен, что из лап мудака как твой отец, я забрал тебя вот такой.

– Не вспоминай, – она опускает глаза и хочет скрыться от моих глаз, утыкаясь своим лицом в мою шею.

– Не буду. Пошли домой, – отталкиваюсь от машины, но останавливаюсь, и Самар тут же выравнивается. – Ты меня не поцелуешь?

– А можно? – по-детски задает вопрос краснея.

– Тебе можно многое, если не все. Ты моя жена.

– И командовать тобой, чтобы носки убирал?

– Я подумаю, – улыбаюсь, увидев, как она делает вдох, перед тем как начать говорить много.

– И заправлять кровать вместе? И звонить когда захочу?

– Кровать вряд ли я встаю раньше тебя.

– Мы встаем вместе.

– Теперь вместе. Надеюсь, ты свои вещи перенесла в мою комнату?

– Нет, – ойкает и прикрывает рот.

– Ладно, попрошу Настю этим заняться.

– Не стоит, я сама это сделаю.

– Нет, – придаю властности голосу, – потому что сегодня я единственный, кем ты будешь заниматься, Самар.

Она теряется от моих слов и не находит что мне ответить.

– А вот теперь, если ты все поняла, можешь целовать.

Маленькая и узкая ладонь прикасается к моей щеке, а после она тянется вперед. Я не помогаю. Даю ей вволю ощутить себя главной. Потому что этой ночью, быть таким же, как вчера не смогу. Слишком сильно ее хочу, так как мне нравится.

Мягкие губы аккуратно прикасаются к моей щеке, не отрываясь, двигаются к уголку губ, а затем накрывают их полностью.

Кайфую от этого, но надолго меня не хватает и я, схватив ее за затылок, толкаюсь