29

В начале четвертого утра Констанс Грин снова бесшумно поднялась по лестнице отеля на четвертый этаж, остановилась на верхней площадке и оглядела устланный коврами коридор. Все двери были закрыты, все обитатели, очевидно, спали.

За исключением, может быть, одной.

Стоя абсолютно неподвижно, Констанс всматривалась в дремлющую роскошь коридора.

Не так давно она уже стояла на этом самом месте, но ее попросили уйти. И теперь она невольно спрашивала себя, почему снова оказалась здесь.

Этот вопрос не выходил у нее из головы с тех пор, как она приняла решение вернуться… приняла, почти не осознавая этого.

Констанс понимала себя лучше, чем любой другой человек на земле. Необычайно долгая жизнь дала ей время разобраться в своих побуждениях и желаниях. И она сознавала, что есть несколько причин, заставивших ее прийти сюда. Во-первых, из-за Пендергаста. Удивительно, но сам он даже не попытался поговорить с пожилой хозяйкой отеля. Только прослушал беседу полиции с мисс Фрост, если это можно назвать беседой, потому что все свелось к шести вопросам и ответам через закрытую дверь. Ответы эти не дали ничего, лишь подчеркнули, что мисс Фрост нечего рассказать следствию. Пендергаст нашел бы способ очаровать ее до такой степени, что она открыла бы дверь. Было очевидно, что хозяйка отеля его заинтересовала. Глупо было бы полагать, что она сама убила Эллерби, но мисс Фрост хорошо его знала, и между ними разгорелся жаркий спор за два дня до гибели управляющего.

И все-таки каждый раз, когда разговор заходил о Фелисити Уинтроп Фрост, Пендергаст лишь кивал… и многозначительно смотрел на Констанс, которой не понадобилось долго размышлять, чтобы понять, что задача сблизиться с затворницей поручена ей.

Таинственное прошлое и почтенный возраст этой леди не могли не заинтриговать Констанс. Как и появившиеся дикие слухи, будто бы она была вампиршей и поддерживала жизнь за счет выпитой у людей крови. Поиски в Сети не дали никаких упоминаний об этой женщине раньше тысяча девятьсот семьдесят второго года. Констанс поделилась этим фактом с Пендергастом, но тот сухо ответил, что, возможно, ей стоит однажды чудесным летним вечером попить чаю вместе с мисс Фрост.

Ноги словно бы сами понесли Констанс к двери без номера справа по коридору. «Никто и не захочет к ней заходить. Это может быть… опасно». Возможно, официантка, которая это сказала, тоже подогревает россказни о вампирше. Богатая эксцентричная особа притягивает к себе сплетни, как магнит – железные опилки.

Подойдя к двери, Констанс замедлила шаг. «Уже больше десяти, – объясняла ей испуганная горничная. – Она может проснуться с минуты на минуту». Еще одна нагнетательница слухов о вампирше.

Стоя за дверью, Констанс снова услышала музыку, доносившуюся сверху: тихую, романтическую, печальную… Ноктюрны Шопена.

Она бросила взгляд в одну сторону коридора, затем в другую. Нигде ни души. Констанс быстро повернула ручку. Дверь, к ее удивлению, оказалась не заперта. Констанс открыла ее, проскользнула внутрь и тихо закрыла за собой.

Она оказалась на узкой темной лестнице, слабый свет пробивался лишь из-под двери на верхней площадке. Теперь музыка зазвучала громче. Привыкшая к темноте, Констанс ничуть не испугалась. Она постояла немного, пока не смогла отчетливо разглядеть ступени, покрытые великолепным персидским ковром. Потом начала подниматься к фортепианному крещендо наверху и уловила странную смесь ароматов: сандалового дерева, нафталина и за всем этим – нотку экзотических духов.

С предельной осторожностью Констанс поднималась ступенька за ступенькой, пока не добралась до верхней площадки. И тут музыка внезапно стихла.

Как странно. Констанс могла передвигаться бесшумнее любой кошки. Неужели пожилая дама расслышала ее шаги?

«Это может быть… опасно».

Свет, пробивавшийся из-под двери, погас.

Внезапно оставшись в полной темноте, Констанс вспомнила испуг горничной, встреченной возле двери на пятый этаж. Нет, не просто испуг, это был ужас. Может быть, горничная больше боялась не того, что Констанс потревожит пожилую даму… а того, что случится с Констанс, если она поднимется?

В это мгновение дверь перед Констанс со скрипом отворилась, и над ней угрожающе нависла черная фигура на черном фоне.

30

Бертрам Ингерсолл ослабил галстук, опустив узел примерно на два дюйма, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и отлепил воротник от потной шеи. Даже не глядя на часы, он мог сказать, что сейчас по меньшей мере три часа ночи. Когда они вошли в «Чиппева-холл» в девять вечера, Бертрам надеялся, что жара и духота спадут к моменту ухода. Но надежды не оправдались.

– Посмотри, Берт, какой прекрасный образец вон там, на углу! – сказала его жена Агнес, пересекая вместе с мужем Ист-Джонс-стрит. – Неоготика с четкими элементами георгианского стиля. Только взгляни на эту шатровую крышу!

Ингерсолл хмыкнул и сделал вид, что смотрит вверх. Слыша ее восторженные возгласы, можно было подумать, что она отыскала какую-то чертовски редкую птицу с двумя клювами и тремя задницами, а не просто еще один обветшалый особняк.

Они пошли дальше в южном направлении по Хебершем-стрит, но Агнес схватила его за руку.

– А вот еще! – чуть ли не шепотом проговорила она. – Какой причудливый образец с элементами эпохи Регентства! Вообрази: поставить такой фриз на ионические колонны! Никогда не видела фронтона с таким… Подожди, дорогой, я должна это сфотографировать.

Ингерсолл сдержал раздраженный вздох и терпеливо ждал, когда жена выудит из сумочки мобильный телефон. «Удачи тебе – сделать посреди ночи хороший снимок», – подумал он.

Имея за плечами тридцать один год совместной жизни, он должен был понимать, во что ввязывался. Их интересы никогда особо не совпадали, а со временем лишь расходились все дальше. В довершение всего это проклятое лекарство от эректильной дисфункции, которое он недавно начал принимать, вообще никак не действовало.

Много лет назад они договорились, что каждый их отпуск будет продолжаться две недели. Одна неделя для него, а другая – для нее. Этот отпуск не стал исключением. Он провел фантастическую неделю в Хилтон-Хеде. Днем играл в гольф на тридцати шести лунках, а по вечерам зависал в загородном клубе. Агнес прохлаждалась у бассейна, почитывая детективы Дороти Сэйерс. Они встречались только за завтраком и обедом. Нужно отдать ей должное: она ни на что не жаловалась.

Но теперь пришло время расплачиваться: недельная конференция Южного архитектурного общества. Лекции начинались в девять вечера, и Агнес настояла, чтобы в столь поздний час он ее сопровождал. Это был сущий ад: профессора и архитекторы без конца разглагольствовали о самых незначительных подробностях, а за всем этим неизбежно следовал коктейльный фуршет, который не заканчивался раньше двух ночи. А то и позже, как вышло сегодня. По профессии Ингерсолл был страховым статистиком, и