плюхнешься на задницу, и половина мертвецов вылезет из могил и покажет тебе средний палец, – сказал он.

– Лучше бы помог мне встать, ушлепок, – сказал Тоби.

Все еще смеясь, Брок протянул руку и помог приятелю встать. Тоби взглянул на свои джинсы и увидел двухдюймовую прореху.

– Вот черт!

Он раздраженно смахнул с себя листья и грязь, а потом огляделся.

– Жутковатое место.

В ночном небе висела полная луна. Клочья стелющегося тумана плыли среди кривых дубов и призрачных силуэтов могильных камней. Брок унял смех и вытащил из кармана пинту ликера «Южный комфорт».

– На, глотни.

Тоби схватил бутылку, сделал пару основательных глотков и только потом вернул ее обратно. Внутри растеклось приятное тепло, и настроение сразу улучшилось.

– Могила должна быть в самом конце, у реки, – сказал он.

– Показывай, засранец.

Тоби вытащил мобильник, к счастью не пострадавший при падении, и включил подсветку. Слабый огонек осветил гравийную дорожку, уходящую в туманную тьму кладбища Бонавентура. Тоби поежился:

– Дай еще разок глотнуть.

Брок протянул ему бутылку. Тоби осушил ее и передал приятелю. Брок с мрачным видом уставился на пустую посудину.

– Ты высосал весь «Южный комфорт», – сказал он и бросил бутылку через плечо.

Послышался звон разбитого о могильный камень стекла, и Тоби поморщился.

– Три очка! – ухмыльнулся Брок, доставая еще одну пинту. – Ты уж поаккуратнее с этой.

Он открутил крышку, и оба отхлебнули еще.

Затем они двинулись по тропинке между рядами поросших мхом кряжистых деревьев, гравий хрустел под ногами. Прежде Тоби не приходилось видеть так богато украшенные могилы: миниатюрные греческие храмы, мраморные ангелы, огромные обелиски, кресты, урны и мраморные плиты. Возле увитого плющом пня стояла статуя маленькой девочки из белого светящегося мрамора с самым печальным лицом, какое только можно представить. На подножии было выгравировано имя: «Грейси».

Брок внезапно остановился.

– Посмотри на нее. Знаешь, почему она такая грустная?

– Нет, – ответил Тоби.

– Твою ж мать, да потому что она мертвая!

Он залился смехом и поплелся дальше по тропинке, выписывая кренделя.

– Бог ты мой, – пробормотал Тоби, покачал головой и пошел следом, уже начиная сомневаться, что это была удачная затея.

Они оказались в глубине кладбища. Тоби молча шел в том направлении, которое ему было указано: дойти до конца, у самой реки повернуть направо, отсчитать три аллеи и опять взять вправо. Там и будет нужная могила, чуть дальше по тропинке.

Или все-таки четыре аллеи?

– Повтори, что написано на статуе, которую мы ищем? – спросил Брок.

– «Девушка-птица».

– Девушка-птица? Что означает эта фигня?

– Она держит в руках две поилки для птиц. Такая картинка была на обложке той знаменитой книги.

– Ну и что тут особенного?

– Интересно, вот и все.

Тоби помолчал и добавил:

– Нам необязательно это искать. Можем просто обойти вокруг.

Дорожка заканчивалась т-образным перекрестком, а дальше стеной стояли деревья. Туман сгустился, и Тоби показалось, будто бы пахнуло илом. Должно быть, река уже близко.

– Вот куда нам надо, – сказал он.

Они направились в самую отдаленную часть кладбища: небольшие надгробия, заросшие сорняками участки и вазы с искусственными цветами, многие из которых опрокинулись, просыпав дары скорби. Тоби это было только на руку: меньше шансов столкнуться со смотрителем или, того хуже, с копом.

– Ты уверен, что знаешь, куда идти? – спросил Брок.

– Ага.

Они снова передали друг другу бутылку. Луна скрылась за облаками. Телефонная подсветка едва пробивала мрак.

– Думаешь, мы увидим ду-у-ухов? – насмешливо протянул Брок.

Третья дорожка, почти незаметная в траве, плутала между рядами надгробий к еще сильнее заросшей части кладбища.

– Вот она, – сказал Тоби с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.

Идти по дорожке было непросто. Приходилось переступать через поваленные надгробия. «Девушка-птица» должна была стоять справа, но ничего похожего вокруг они не видели: только потрескавшиеся могильные камни.

– Признайся, что мы заблудились, – сказал Брок.

Тоби не ответил и пошел дальше. Кладбище было огромным, но он надеялся, что сможет найти выход.

Они подошли к покрытому лишайником мраморному надгробию, увенчанному крылатым ангелом с поднятой рукой.

– Слушай, я уже видел этого зомби-ангела, – заявил Брок. – Самое место, чтобы облегчить пузырь, чувак.

– Господи, это же кладбище, здесь нельзя…

Но Брок уже от души опрыскал ангела.

– Мы заблудились, – повторил он, управившись с делами. – И ты это знаешь.

Тоби пожал плечами, понимая, что выпивка сделала свое дело.

– Совершенно.

Брок рассмеялся:

– Который час, мать твою?

Тоби посмотрел на телефон и на мгновение ослеп от подсветки.

– Три одиннадцать.

Брок сделал еще один большой глоток «Южного комфорта» и запел, держа бутылку перед губами, словно микрофон:

Разрешите представиться,

Я богат, у меня есть вкус[41].

Он гримасничал и пританцовывал между могилами, изображая Мика Джаггера, и его пьяные крики уплывали в темноту. Внезапно Брок остановился:

– Ты слышал?

Тоби промолчал. Он тоже слышал что-то похожее на шум ветра в кронах деревьев и уловил слабый запашок горелой резины. Но никакого ветра он не ощутил. Воздух был неподвижен, как мертвец. Тоби поднял телефон со все еще включенной подсветкой и огляделся. Ничего. Брок позади него опять запел.

И тут Тоби снова услышал это, точнее, почувствовал. Воздух задрожал и зашевелился. Песня Брока внезапно стихла. Тоби обернулся, но приятель куда-то пропал.

– Брок, где ты?

Ответа не было. Тоби ждал затаив дыхание. И вот из темноты прилетел звон разбитой бутылки.

– Брок! – позвал Тоби и шагнул назад.

Кровь стучала в ушах, внезапно стало по-настоящему страшно.

– Хватит, чувак, это уже не смешно!

Он рыскал туда-сюда, вытянув перед собой телефон с подсветкой, прощупывая темноту. Но не видел ничего, кроме клубящегося тумана.

Он отшатнулся и взмахнул рукой с телефоном.

– Кто здесь?

Пустота. Должно быть, это просто дуновение теплого ночного ветра, и ничего вещественного.

– Брок! – крикнул он.

А потом услышал что-то вроде всплеска, и мощный порыв горячего воздуха, уже не просто ветерок, хлынул ему в лицо. Сильнее завоняло горелой резиной, а еще то ли блевотиной, то ли грязными носками. Тоби закричал, попятился и развернулся, готовый пуститься наутек. Он почувствовал, как кошмарный ветер снова пронесся над ним, влажный и ужасно зловонный, он споткнулся о расколотое надгробие и упал. Телефон выскользнул из руки и пропал в темноте. Тоби тяжело поднялся на ноги. Где же этот телефон? Он огляделся, но не увидел ничего, тьма накрыла его сырым плащом. По щеке скользнуло что-то такое, с чем ему еще не приходилось сталкиваться, и с криком он бросился бежать вслепую, продираясь сквозь кусты, падая и снова поднимаясь, задыхаясь и всхлипывая, но темная твердыня старого кладбища поглощала его истошные крики.