Уилкерсон занимался подобными вещами и раньше – дальше я расскажу об этом подробнее. Однако Джонс, поскольку он никого не убивал, заявил Уилкерсону, Бойлу и Беллу, что не заплатит им ни цента, и весьма доходчиво объяснил, куда им следует запихнуть их угрозы.

Впрочем, Уилкерсон, угрожая, не просто блефовал. Он приступил к спланированным действиям, цель которых состояла в том, чтобы привлечь Джонса к суду за убийство. Это была целая кампания, изощренная, энергичная, с привлечением серьезных ресурсов, и она велась несколько лет. Вероятно, Уилкерсон надеялся, что Джонс в конце концов сдастся, уступит давлению и заплатит шантажистам. А может, он просто решил поменять тактику и приступить к делу с другой стороны. Так или иначе, Уилкерсон начал собирать слухи, в том числе самые вздорные и невероятные. Он даже предпринял попытки подольститься к родственникам жертв, заявив, что выступает в качестве их представителя и защитника их интересов. Некоторым это пришлось по вкусу. Уилкерсон подолгу, иногда часами, беседовал с людьми, у которых не было других собеседников и которым просто хотелось поговорить, терпеливо добиваясь, чтобы они сказали то, что он хотел услышать. Что вы видели?! Боже, это же просто невероятно! Поразительно! А еще что вы видели? А что еще вы слышали? Вы должны поделиться этим с другими людьми. То, что вы мне сообщили, чрезвычайно важно. Так что вы все сделали правильно. У вас имеется ценная информация о чудовищном преступлении. Я знаю, что это непросто, но вы должны рассказать о том, что вам известно, представителям общественности.

Расхваливая падких на лесть обывателей, Уилкерсон подталкивал их к тому, чтобы они озвучивали всевозможные небылицы. Подобные методы, разумеется, вызвали бы лишь презрительную усмешку у серьезного детектива или следователя. Добыв два факта, он стал бы копать дальше, чтобы добыть третий. Получив показания трех свидетелей, он стал бы пытаться раздобыть показания четвертого. Главным козырем Уилкерсона были показания сумасшедшей по имени Вайна Томпкинс. Она проживала в 200 милях от Виллиски, в Маршаллтауне, штат Айова. По ее словам, она воспитывалась и всю жизнь провела в банде преступников, совершавших ужасные злодеяния по всей стране. Банда состояла из ее бывшего мужа, ее нынешнего мужа и троих ее братьев. Миссис Томпкинс утверждала, что много раз посещала Виллиску (это заявление не соответствовало действительности), была знакома с семьей Муров, бывала в их доме и знала все о том, как именно произошло убийство.

Уилкерсон, будучи человеком неглупым, наверняка понимал, что никакой полезной информации по делу у Вайны не было и быть не могло. Но ею можно было манипулировать, заставляя сказать именно то, что было нужно горе-следователю. В то же время он предпринимал планомерные усилия, направленные на то, чтобы улучшить ее репутацию. Делал он это для того, чтобы представить Вайну в качестве заслуживающего доверия свидетеля. Параллельно Уилкерсон старался дискредитировать тех, кто мог оспорить его выводы. В конце концов Вайна Томпсон заявила, что не говорила большую часть того, что ей приписывалось. Но это произошло много лет спустя, когда Уилкерсон успел обзавестись многими другими «свидетелями».

В начале июля 1914 года была убита топором целая семья в Блю-Айленде, штат Иллинойс. Насколько можно судить, этот случай не имел отношения к «Человеку с поезда», хотя быть уверенным в этом на все сто процентов я, разумеется, не могу. Некий Уильям Мэнсфилд когда-то был женат на женщине, погибшей в Блю-Айленде, но затем бросил ее. При этом от Мэнсфилда примерно в одно и то же время забеременели его тогда еще жена и другая женщина. Мэнсфилд ушел от супруги и стал жить с оказавшейся в интересном положении подругой. В итоге его заподозрили в убийстве бывшей жены и ее родственников.

Дж. Н. Уилкерсон отправился в Блю-Айленд, ознакомился с делом и решил использовать Мэнсфилда в своей кампании против Фрэнка Джонса. Он, в частности, заявил, что может доказать, что Мэнсфилд был в Виллиске ночью 9 июня 1912 года, а также в Паоле в ту ночь, когда были убиты Хадсоны. Мало того, он сообщил, что Мэнсфилд, возможно, имеет отношение еще к одному убийству. Разумеется, никаких оснований для всего этого не было – Уилкерсон просто-напросто импровизировал на ходу.

Сын Фрэнка Джонса, Альберт Джонс, был женат на молодой женщине по имени Дона. Она была весьма привлекательна и имела довольно своеобразную репутацию: ее считали женщиной с большим жизненным опытом, много повидавшей. Через некоторое время распространился слух о том, что когда-то Дона состояла в интимных отношениях (разумеется, тайных) с Дж. Б. Муром и это толкнуло Фрэнка Джонса на убийство.

Конечно же, никаких фактов, подтверждающих эту версию, не было и в помине. Дона Джонс, пожалуй, и в самом деле вела себя немного фривольно. Нельзя исключить и того, что она вышла замуж за такого увальня, как Альберт Джонс, исключительно для того, чтобы получить доступ к деньгам его семьи. Я, однако, считаю, что все это сродни историям о любовниках, якобы имевшихся у Анны Хадсон, Элис Шульц и Мэй Элис Бернхэм. Секс часто считают мотивом совершения весьма серьезных преступлений, и, надо признать, для этого есть основания. Он действительно лежит в основе многих убийств – это вам подтвердит любой полицейский. Он же имел прямое отношение и к тем преступлениям, которым посвящена данная книга. Но речь в ней не о том сексе, когда кто-то спит с женой соседа, а совсем о другом – уродливом, извращенном.

Пожалуй, я опущу кое-какие подробности того, как Уилкерсон конструировал дело против Фрэнка Джонса. Скажу только одно: пытаться представить все, что он собрал, в более или менее компактном и логичном виде невозможно – хотя бы потому, что все это липа. Для того же, чтобы представить все это последовательно, потребовалось бы несколько лет, учитывая, что Уилкерсон постоянно добавлял в «материалы» что-то новое, а от чего-то избавлялся. Поэтому мы сформулируем все в максимально краткой форме. Суть позиции Уилкерсона состояла в том, что Фрэнк Джонс якобы испытывал неприязнь по отношению к Дж. Б. Муру – не только из-за того, что они были конкурентами в бизнесе, но еще и по той причине, что у Мура была любовная связь с женой его сына. В итоге Джонс нанял Мэнсфилда, чтобы тот расправился с семьей Муров. При этом Альберт Джонс поспособствовал заключению между ними сделки, а многие представители городских властей и властей штата стали участниками заговора с целью скрыть подоплеку страшного преступления и помешать расследованию.

Всю вторую половину 1915-го и первую половину 1916 года Уилкерсон собирал материал, чтобы предъявить обвинение Фрэнку Джонсу. Однако окружной прокурор Рэтклифф не обращал на эту его деятельность никакого внимания, поскольку был на сто процентов уверен, что Джонс не имеет к убийству никакого отношения. Летом 1916 года Фрэнк Джонс участвовал в избирательной кампании в законодательное собрание штата. В ходе весьма напряженных первичных выборов ему пришлось вступить в противоборство со своим товарищем по республиканской партии – тем же Рэтклиффом. В начале июня, буквально за несколько дней до праймериз, кто-то распространил среди потенциальных избирателей листовки. На них были фото Уильяма Мэнсфилда и Фрэнка Джонса. В сопровождавшем фотографии тексте их обвиняли в убийстве – Мэнсфилда как исполнителя, Джонса как заказчика. Нет никакого сомнения в том, что за этим стояли Бойл и Уилкерсон, хотя прямые доказательства этого отсутствуют. Рэтклифф, которому этот фокус, казалось бы, был на руку, пришел в ужас. Листовки были отправлены по почте из Канзас-Сити, где находились организации, на которые работали Бойл и Уилкерсон. Фотография Мэнсфилда была взята из архива детективного агентства Бернса. Сразу же после этого происшествия Рэтклифф встретился в Виллиске с Джонсом.