всё нормально?

— Не беспокойтесь, дядь Паш, я в порядке. Вот, решил уехать в отпуск. Куда-нибудь на юг, подальше от суеты.

— Правильно. Тебе нужен длительный отдых.

— Я хотел попросить, дядь Паш. Мне нужен подходящий рейс, где никто не побеспокоит.

— Да, точно. Попробую помочь. Набери через час.

Андрей отключил телефон и спрятал в карман. Дядя Паша не подведёт. Старик не бросает своих, никогда. А с его возможностями легко найдёт, как проскользнуть мимо ловушек.

Ожидание тянулось безвкусной жевательной резинкой. Андрей успел сделать кучу вещей: купить шаурму в ларьке; съесть до половины; обляпаться соусом; ругаясь, оттереться салфеткой; и под конец уронить оставшийся кусок, где его сразу подхватила уличная собака.

— Ешь, Шарик, или как там тебя. Лопай, твоё счастье.

На часах стрелка добежала до заветной цифры. Андрей нетерпеливо набрал номер.

— Слушай и запоминай, — дядя не дал вставить даже слово, — рейс через два часа. В это время будет пересменка, ты сможешь проскочить. Подойдешь к справочному бюро и попросишь пакет на имя Ахиллес. Там билеты и новый паспорт. Запомнил? Удачи, мальчик.

В трубке поплыли гудки. Андрей облегченно выдохнул. Кажется, этот кошмар скоро закончится. Он поднял руку. Такси, с жёлтой полосой на пыльному боку, взвизгнуло тормозами и вильнуло к обочине.

В аэропорту было прохладно и тихо. Даже семья с маленькими детьми, устроившись табором на железных креслах зала ожидания, старалась не шуметь. Улыбаясь, Андрей подошёл к окошечку за стеклянной стеной.

— Добрый вечер. Мне должны были оставить пакет. На имя «Ахиллес».

— Здравствуйте, — девушка с той стороны, улыбнулась в ответ, — сейчас посмотрю.

Андрей, с лёгким нетерпением барабанил пальцами по стойке.

— Простите, ничего нет.

— Как нет? Проверьте ещё раз! Он точно должен быть. Я уверен…

Воздух за спиной вздрогнул. По аэропорту катилась жгучая, горькая как полынь, волна инфразвука.

Андрей закричал. Неистово, пытаясь унять вспенившуюся пси-массу.

Он упал на колени. Обхватил живот руками. До скрипа сжал зубы. Держать!

Волна спала. Чтобы уступить место следующей.

Держать!

Пси-масса рвалась наружу. Как пьяный матрос выбивает дверь борделя, закрытого в неурочный час.

Держать!

Струйки пота змейками тянутся по лицу.

Держать!

Вкус горькой желчи во рту. Пальцы до крови впиваются в кожу.

Держать! Держать…

Перед глазами плывёт. Аэропорт раскачивается, как от землетрясения. Пол с размаху бьёт в лицо. Из носа течёт горячее.

Он смог. Удержал пси-массу. Запер её внутри, совершив маленький подвиг.

Когда инфразвук отключили, он испытал экстаз. Даже люди в чёрной форме, окружившие Андрея, не могли разрушить ощущение счастья. Даже наручники, защёлкнувшиеся на запястьях. Даже инъекция, сделанная в шею. Он, бесчувственный, висел на руках бойцов ЧиКа и улыбался. Ещё не зная, чем обернётся пробуждение.

Блудный пасынок. Часть 8

Сейчас

Сегодня участковый пришел не в полицейской форме. Мятый спортивный костюм сидел на нём как родной. Такие носят постаревшие гопники, провинциальные учителя физкультуры и спившиеся футболисты.

— Извини, я без тебя начал.

Тралов отсалютовал ему початой бутылкой пива. Вторую участковый заботливо пододвинул к Андрею.

— Бери. Думаю, нам есть о чём поговорить, да?

Андрей остановился на пороге кухни. Опёрся плечом на косяк двери, сложил на груди руки.

— Э, братишка, не обижайся. Считай, мириться к тебе пришёл.

Лысина толстяка, похожая на страусиное яйцо, качнулась из стороны в сторону.

— Чуток перегнули палку сегодня, да? Ничего, народ я успокоил. Пока. Теперь понимаешь, что со мной дружить надо? Я ведь мужик не злой, так-то мухи не обижу. По-хорошему к тебе подошёл, без наездов. А ведь мог.

Сделав шумный глоток, участковый откинулся на спинку стула.

— Сотрудничать надо, братишка. Со-труд-ни-чать!

Это слово полицейскому нравилось. Произносил он его нараспев, смакуя каждый звук.

— Ты мне, я тебе. Нравится тебе на складе за копейки горбатиться? Нет, если по кайфу, я не против. Но не верю.

Палец-сарделька погрозил Андрею.

— Меня не обманешь. Я-то знаю, как вы раньше жили. Князья! Упустили свой шанс, дурачки.

Тралов причмокнул губами. Он бы не стал рассусоливать, как мямли психоты. Всех бы к ногтю прижал. В смутных фантазия никакой ЧиКа не помешал бы участковому получить всё, что он хочет. Интеллигенты, думал толстяк, уж он-то развернулся бы. Без сантиментов и переживаний. Ему бы эту мощь…

Добряк-участковый мечтал очень громко. В сознание Андрея через блокатор просочился яркий образ. Бойня в аэропорту показалась на его фоне детской шалостью.

— Да… Не будешь пиво? Ну, как знаешь.

Цапнув лапой вторую бутылку, Тралов продолжил.

— Ладно, что прошло, тому не бывать. Давай по делу. Моё предложение в силе. Ты чуток поработаешь мозгами, получишь хорошие бабки. От ЧиКа тебя прикроют. Не боись, там большие люди в интересе. Не ты первый, братишка, схема отработана. Сечёшь? А если опять откажешься… Извини, сам виноват. Сегодня мужичков наших я унял, а в следующий раз не буду. Ещё и добавлю бензинчику в костерок. Народный гнев он такой, беспощадный. А за психота никого даже не посадят. Вы сейчас враги народа, братишка. ЧиКа нам еще спасибо скажут. Веришь, да?

Под глазом Андрея раненой птицей забилась жилка. Участковый, колобок из кошмарной сказки, улыбнулся.

— Ну, решай. Это последнее предложение. Я тебе перспективы обрисовал.

В горле запершило. Андрей сглотнул, но во рту было сухо. Шершавый язык царапнул по небу. Он закашлялся, дурным лающим звуком. На глазах выступили слезы.

— Куришь много, — Тралов участливо покачал головой.

Андрей шагнул к раковине, открыл кран и припал к струе ртом. Холодная, со вкусом ржавчины, вода текла по губам. Маленькая отсрочка перед решительным шагом.

— Я так полагаю, ты согласен, — подмигнул участковый, когда психот напился.

В ответ Андрей зло усмехнулся.

— Там водка есть. Достань, обмоем.

— Эт правильно. По-нашему. Хорошее дело надо отметить.

Нехотя поднявшись, Тралов открыл дверцу холодильника. Нагнулся, выискивая на полках бутылку. Звякнул стеклом.

— Палёная? У Катьки на углу брал?

Участковый выпрямился. Не дожидаясь, пока он обернётся, Андрей вынул пистолет. И «разрядил» в лысый, блестящий от пота, затылок.

Секунды текли. Толстяк не шевелился, словно превратился в статую. Не подействовало? Андрей нажал ещё раз. Ещё!

И только спустя минуту Тралов рухнул на спину. Забил руками и ногами, как перевёрнутый жук.

— Ы-ы-ы-ы-ы!

В его крике не было ничего человеческого. Глаза закатились, на губах выступила пена. Дёргающиеся конечности лупили по сторонам. Смотреть на мужчину, превращённого в раздавленное насекомое, Андрей не смог. Отвернулся, полный отвращения и презрения к себе. Это сделал он! Сам! Его замутило. Не в силах сдерживаться, согнулся. Андрея стошнило водой и горечью.

Он вытер губы рукавом. В ладони всё ещё был зажат игрушечный пистолет. Даже