Скоро наш разговор заметно потеплел, и маршал поведал мне неприятную историю, в которой оказалась замешана его дочь.

— Или всем нам только кажется, что это неприятная история, — многозначительно добавил пан Юзеф, намекая, на чем именно мне следовало сосредоточить внимание.

— Если вы, — продолжил он, — изволили обратить внимание на развязного молодого человека штатской наружности, который так и лип к моей Малгожате, возможно, вы поможете мне составить мнение об этом субъекте. Предположительно, он прибыл из Северо-Американских штатов. Рекомендации самые наилучшие, от известных и уважаемых людей. Впрочем, и слухи о нем самые добрые — он богат, у него собственная паровозостроительная компания, его дядя сенатор не будем говорить от какого штата. На родину вернулся по зову сердца, а также для выяснения некоторых вопросов, касающихся наследства. И тут на беду, не знаю чью — его или мою — он встретил мою дочь.

Пан Юзеф пристукнул кулаком по столу.

— Короче, он сделал предложение Малгожате. Девчонка от него без ума. По-английски шпарит, не остановишь. Злотые водятся. Вести себя умеет, но, пан Мессинг, вы должны понять чувства отца — два месяца назад никто слыхом не слыхивал об этом хлопце. Меня не покидают сомнения.

— Что показала проверка? — спросил я.

Маршал пригладил усы.

— Так, так, хороший вопрос, пан Мессинг. Никаких компрометирующих данных. На все запросы ответы положительные. Однако сердце подсказывает…

Он не договорил — встал из-за стола, подошел к окну.

— Сердцу надо верить, пан маршал, — подтвердил я.

Пан Юзеф с размаху шлепнул кулаком о ладонь.

— То и я считаю, но как быть, если он появился в нашем доме точно тринадцатого июля!

— Вы верите цифрам? — удивился я.

— Более чем. Июль — седьмой месяц, а тринадцать меня никогда не подводило. Что будем делать, пан профессор?

— Продолжим сеанс, пан маршал.

* * *

Гостям объявили, что начинается второе отделение. На этот раз было объявлено чтение мыслей, для чего необходимо спрятать некий предмет, который предстояло найти медиуму.

В составе группы наблюдателей меня вывели в соседний зал и плотно прикрыли двери. Как только таинственная вещица была спрятана, меня ввели обратно.

Я сразу обратил внимание на указанного мне молодого человека, сидевшего возле молоденькой Малгожаты. Он держал себя вызывающе. Громко объявил, что «его не проведешь» и «такие штучки в Штатах исполняют все, кому не лень». Меня покоробило «кому не лень» — слишком по-польски, чтобы стать употребительным за океаном, даже в среде иммигрантов. Вообще, во время психологических опытов привходящие обстоятельства порой не только помогают, но и решают дело, особенно это касается тех, кто вызывающе ведет по отношению к медиуму. Чаще всего за бравадой скрывается неуверенность в себе или боязнь разоблачения. В данном случае о неуверенности и речи не было. Из «американца» густо перло стремление поскорее «завершить дело».

Во время поиска таинственного предмета, я задался вопросом, «какое дело» спешит закончить заморский гость? Ниточку сумел обнаружить, когда мой индуктор, жена одного из присутствовавших генералов[39]подвела меня поближе к «американцу». Я не упустил момент и наклонился к нему. Горячее место я обнаружил стразу — что-то таилось во внутреннем кармане мошенника. Расческа? Нет. Карты? Нет. Наркотики? Нет. Что мнущееся, исписанное. Письмо? Нет. Исписанное, но не мнущееся. Документ? Да-да, что-то официальное…

Теперь можно было продолжить поиски таинственного предмета, которым оказался золотой портсигар. Я обнаружил его за портьерой, на подоконнике. Простота задания была обговорена в кабинете хозяина.

Сразу после аплодисментов «американец» начал прощаться. Пан маршал вопросительно глянул на меня. Я шепнул ему.

— Прикажите посмотреть, что у него в во внутреннем кармане.

Пан Юзеф дал знак. На выходе «американца» зажали с двух сторон и проверили внутренний карман. Там лежало с пяток фальшивых паспортов.

«Американца» арестовали. Он оказался аферистом высокого полета, разыскиваемого многими полицейскими службами Европы.

Пусть читатель не подумает, что «натпинкертонство» стало чуть ли не моей второй профессией. Я рассказал об одном из немногих случаев, происшедших со мной на долгом жизненном пути. Расскажу и о других. И еще: никогда в жизни я не сотрудничал ни с полицией, ни с какими бы то ни было частными или государственными организациями сыска подлым образом, хотя предложения такого рода мне делались неоднократно. Все, за что я брался, я исполнял на свой страх и риск, на свою личную ответственность, используя главным образом свои способности и стремясь исключительно к торжеству справедливости.

Так, например, как я поступил в деле о «похищение броши» в поместье князя Чарторыйского.

Это случилось после демобилизации, когда мне не без труда удалось втиснуться в плотные ряды местных колдунов и прорицателей. После встречи с Пилсудским для меня открылись двери самых больших залов, что очень не понравилось моим конкурентам.

Вообразите, господа, однажды ко мне в номер вошла молодая и красивая женщина. Мой кабинет был почти изолирован от остальных комнат, где, я знал, сейчас должен находиться мой флегматичный импресарио, которого звали Кобак. Взглянув на вошедшую женщину, я сразу все понял…

Услужливо, предупредительно вскочил:

— Пани, садитесь! Такие очаровательные гостьи редко навещают конуру телепата… Когда они появляются, я бываю вдвойне счастлив… Только, простите, я на мгновение выйду, отдам кое-какие распоряжения…

Вышел, нашел в длинной анфиладе комнат мирно курящего сигару Кобака:

— Бегом в полицию! Бери человек трех — и назад. В кабинет не входите, встаньте у двери и смотрите сквозь верхнее стекло… Только быстрее! Потом все объясню…

Возвращаюсь в кабинет… Снова рассыпаюсь в комплиментах… Знаю, что мне надо продержаться хотя бы несколько минут, пока не подоспеет подмога…

Наконец, чувствую, моя гостья переходит к делу:

— …Вы делаете удивительные вещи… А знаете ли вы, о чем я сейчас думаю…

— Пани, я не на сцене… В жизни я обыкновенный человек… И могу сказать только одно: в такой очаровательной головке могут быть только очаровательные мысли.

— Я хочу стать вашей любовницей. И немедленно… Сейчас же…

— Пани!.. Но я женат!.. У меня дети… я люблю свою жену…

— Но вы же — джентльмен!.. Вы не можете отказать женщине в ее просьбе!..

И начинает рвать на себе одежды… Потом кидается к окну, распахивает его и кричит:

— На помощь! Насилуют…