К великому облегчению Блейз, время шло, а симптомов менингита у Салимы не было. Похоже, опасность миновала и ее дочь здорова. Блейз поговорила об этом с их семейным врачом, и тот заверил ее, что инкубационный период уже прошел. Школа оставалась на карантине, но переживать за здоровье дочери Блейз больше не надо.

Все они были чем-то заняты: Саймон – Салимой, Салима – теми делами, в которых он просил ее помощи, и особенно уроками пения, которые тоже отнимали немало времени – помимо прочего, Лючанна давала ей домашние задания. Блейз постоянно была погружена в работу, пытаясь доказать свою ценность руководству телеканала. Зак, образно говоря, продолжал дышать ей в затылок. Амбиции Сьюзи Квентин с каждым днем росли, как на дрожжах. Завидуя успехам Блейз, она требовала, чтобы Чарли поручал ей как можно больше спецвыпусков. Ей явно не терпелось, чтобы ее имя прогремело на всю страну.

Зак же продвигал эту фифу потому, что пришел в их новостную редакцию из редакции развлекательных программ. В один прекрасный день после долгого разговора со Сьюзи он предложил неслыханное: Сьюзи Квентин в январе в прямом эфире проведет интервью с первой леди страны. Это будет сенсация дня. Блейз подозревала, что тем самым он планировал посадить Сьюзи на ее место, поскольку ее собственные передачи шли только в записи.

По его мнению, интервью в прямом эфире с первой леди страны будет «свежим и интригующим». Сьюзи вышла из его кабинета, буквально светясь от счастья. И даже по секрету призналась нескольким коллегам, что после этого январского эфира она затмит славу Блейз Маккарти.

Чарли поговорил с Заком сразу, как только узнал об этом, пытаясь втолковать новому шефу, что интервью в прямом эфире с первой леди страны сопряжено с риском. Не случайно такие вещи идут в записи, как это обычно делает Блейз. Зак отказался его слушать.

– С замшелыми традициями покончено, – раздраженно заявил он. – Нам нужна свежая кровь, новые люди и новые идеи. Мы будем работать в прямом эфире. И интервью будет брать Сьюзи.

Чарли остался при своем мнении и счел своим долгом предупредить Блейз, прежде чем она узнает об этом от других.

– Он с ума сошел? Что будет, если случится какая-то накладка? Что, если первая леди страны скажет что-то не то? – Оба знали, что в таких случаях бывает всякое. – Ей не справиться с прямым эфиром.

Ко всеобщему удивлению, пресс-секретарь президентской супруги дала согласие. Сьюзи отхватила себе самый лакомый кусок года. У Блейз было такое чувство, будто ее вываляли в грязи. Сама она никогда не рискнула бы брать в прямом эфире интервью у первой леди или у кого-то другого той же величины. Те, кого она интервьюировала, чувствовали себя вполне уютно и раскованно, зная, что разговор записывается на пленку и при необходимости его можно отредактировать, «причесать» или переснять.

Идея интервью в прямом эфире принадлежала Заку. Когда же об этом объявили, Сьюзи задрала нос еще выше. Зак выпестовал монстра. И Блейз была вынуждена ежеминутно помнить об этом.

Марк сочувствовал ей. Она поделилась своими тревогами и с Саймоном. Тот был в шоке от того, как непорядочно с ней обошлись. Вместе с тем, он искренне восхищался ее тактом и самообладанием. Правда, Блейз призналась ему, что всякий раз, видя Сьюзи, она испытывает непреодолимое желание придушить эту стерву. Но он нисколько не осуждал Блейз.

За те несколько недель, которые Саймон провел в Нью-Йорке, он, в некотором смысле, успел стать для Блейз кем-то вроде компаньонки: умный, понимающий, полный сочувствия, он всегда находился рядом. Блейз порой удивлялась собственной откровенности, тому доверию, какое она оказывала практически постороннему человеку. Он в свою очередь был откровенен с ней. Он признался ей в секретах своего детства, поведал о своих страхах, о том, что сожалеет о запутанных отношениях с Меган.

Они много говорили о Салиме. Блейз поделилась с ним мечтами о будущем дочери. Ей хотелось, чтобы та нашла для себя дело по душе, такое, которое приносило бы ей радость. Тот же совет много лет назад Блейз дал отец: делай то, что придавало бы смысл существованию. Все остальное само встанет на свои места.

Саймон уважал Блейз за ее взгляды. Хотя она, по ее собственному признанию, недодавала дочери внимания и ласки, он восхищался тем, что она остается любящей матерью. В душе Блейз всегда была с дочерью. Теперь же, когда они стали жить под одной крышей, их отношения стали еще душевнее.

И Саймон, и Блейз сами удивлялись многообразию тем, которые они обсуждали, порой засиживаясь на кухне допоздна. Ни он, ни она не замечали разницы в возрасте. Незаметно для себя они стали друзьями, с каждым днем все больше и больше проникаясь уважением и взаимной симпатией.

Оба в равной степени гордились успехами Салимы. Благодаря Саймону та стала более самостоятельной, собранной, научилась массе новых вещей и больше не хотела сидеть в четырех стенах. Правда, по-прежнему наотрез отказывалась пользоваться тростью и пресекала любые разговоры о собаке-поводыре. Зачем? Ведь Саймон всегда с ней рядом.

– А если меня не окажется рядом? Представь, что ты стала знаменитой певицей и тебе приходится постоянно гастролировать. Неужели ты думаешь, что я стану ездить с тобой? – поддразнил он ее.

– Куда ты денешься? – воскликнула она и шутливо ткнула Саймона в бок. Теперь она воспринимала его как неотъемлемую часть своей жизни. Как старшего брата, которого у нее никогда не было. – И потом, это твоя работа! – напомнила она ему.

– Что? Ты предлагаешь мне следовать за сумасшедшей рок-звездой? И пока ты весь вечер будешь давать автографы, я буду отбиваться от твоих поклонников? Нет, черт побери! Я вернусь в Массачусетс и доживу там остаток дней в тишине и спокойствии.

– После Нью-Йорка ты умрешь там от скуки, – тоном всезнайки заявила Салима. Черт, она права. Он и сам уже думал об этом. Ему комфортно в Нью-Йорке. Ему нравится проводить время с Блейз и Салимой. Спустя несколько недель он вообще перестал воспринимать это как работу. Он чувствует себя здесь как дома. А как им весело вместе! Чего, кстати, он никак не ожидал. Когда Эрик в очередной раз позвонил ему, Саймон так и сказал.

– Смотри, как бы тебе не застрять у них надолго, – хмуро произнес Эрик, прекрасно понимая: Блейз в состоянии платить Саймону куда больше, чем тот получает в Колдуэлле. Ей ничего не стоит переманить его к себе. – В январе, когда мы снова откроемся, я рассчитываю на твое возвращение, – напомнил директор школы. Впрочем, Саймон и сам не забывал, что у него со школой контракт, согласно которому он должен проработать там до мая. А пока он наслаждался Нью-Йорком и всем тем, что тот мог ему предложить. В том числе совместными ужинами, уже так похожими на семейные.

А как он любил долгие разговоры с Блейз!

Однажды вечером, пока Салима распевалась под руководством Лючанны, Блейз помогала ему убирать после ужина со стола и вместе с ним загружала грязные тарелки в посудомоечную машину. Блейз, как обычно, жаловалась на работу. Боже, как же ей ненавистен этот Зак Остин. Новый начальник при первом же удобном случае давал ей понять всю шаткость ее положения.