– Ну, это естественно. Все боятся.

– А еще одна сказать «сто-йак». Это что? – Карл разводит руками. – Искал это в гугл, писал и так, и так. Nothing. Нашел только что-то про труба. – Он наклоняется ближе. – Диана, что с вами? Что я сказал смешное?

Я смеюсь до слез. Мне стыдно. И да, я краснею. Но, черт подери, хохочу до слез!

– Что-о? – Смеется Карл вместе со мной. – Это что-то плохое, да? Это вроде оскорблений?

Я машу руками, показывая, что еще не в состоянии говорить.

– Вам смешно. – Сокрушается он. – Значит, это точно что-то гадость об я. Про я. Про меня.

Линдер злится сам на себя, когда сомневается в правильности сказанного.

– Нет-нет! Вовсе нет! – Утирая слезы, хохочу я. – Не гадость!

– Fine. Ты так и не ска-жешь.

От этого «ты» меня прожигает насквозь. Я замираю, с трудом поднимая на него взгляд.

– Карл, вы… вы привлекательный мужчина. Простите. – Поднимаю руки, словно сдаюсь. – Вы – мой босс, но я должна была сказать это. И слово «стояк»… Боже. Вам лучше не знать, что это. Но это скорее восхваление вашей… мужской силы, поэтому не обижайтесь.

– Оу… – Линдер на несколько секунд так и застывает с открытым ртом, а затем берет себя в руки. – Понят-но. Тогда я не уволить этих девушка. Деву-шек.

– Ни в коем случае. – Киваю я.

Мне хочется запомнить его таким. Хочется запечатлеть его улыбающимся, чтобы помнить, как можно дольше. Карл так редко открывается, что каждый раз, когда я вижу его таким, мне кажется, что это сон.

– Что? – Его голос выхватывает меня из мыслей и возвращает в реальность. – Вы так смотри-те на меня.

– Мне нравится, какой вы сейчас. – Внезапно признаюсь я. – И… – Мне приходится сделать глубокий вдох. – И я хочу, чтобы вы знали, что вы можете быть таким наедине со мной всегда.

– О… – Его брови поднимаются на мгновение, а затем Карл, словно опомнившись, возвращает лицу прежнюю серьезность. – Я…

– Остальным не обязательно знать, что вы умеете улыбаться. – С теплом говорю я. – Раз уж строгость – часть вашего имиджа.

Он молчит, глядя на меня так, будто хочет отыскать что-то знакомое в моем лице, а затем кивает, сжав губы.

– Да. Да. Вы хотели показать мне… в ваш телефон.

– Ах, да. – Я беру сотовый, захожу в приложение и подсаживаюсь еще ближе к Карлу. – Вот, смотрите. Тут блогер пишет о туши для ресниц: топ-10, которые использовала сама и рекомендует другим. Доступные марки из масс-маркета, что важно. А здесь пост о процедурах, которые нельзя делать во время… ну, во время менструации. Маникюр с покрытием гель-лаком или татуаж, например. Или вот подборка: модные стрижки от звезд. Актуально. Или вот – как придать объем волосам. Красиво оформлено, правда?

– Да. – Соглашается Карл. – Что-то такое использовали во French «Manner». Во французски. В их отделении.

И его дыхание обжигает мое плечо.

– Тогда тем более нужно брать на вооружение. Много полезных постов, которые можно получить совершенно бесплатно. Разве не отлично?

– Мне нравится. – Одобряет он.

И снова тысячи мурашек разбегаются по моей коже.

– Десять стильных платьев, которые скроют недостатки фигуры. Смотрите. Я и сама не раз писала на эту тему, а здесь блогер все примеряет на себя.

– Да.

«О, да» – отзывается дрожью мое тело. Ради того, чтобы быть ближе к тебе, я могу зачитывать эти посты хоть до утра.

– Тебе, хотя бы, приплачивают за то, что ты задерживаешься на работе до полуночи? – Строго спрашивает мать, когда я, пытаясь ступать беззвучно, вхожу в квартиру.

Она щелкает выключателем, и меня ослепляет светом.

– Привет, мама. – Вздыхаю я.

Вхожу, запираю дверь, скидываю с ног кроссовки, вешаю сумочку на крючок в прихожей.

– Ты понимаешь, что это ненормально? – Она складывает руки в замок на груди. – Ночью работают только девушки легкого поведения, а ты у меня кто? Подающий надежды журналист! Ты должна рассказывать женщинам о моде, о стиле, о новинках подиума, а вместо этого работаешь девочкой на побегушках!

– И? – Хмыкаю я, проходя в гостиную. – Ты не ложилась спать, чтобы напомнить мне об этом?

По крайней мере, хорошо одно: раз мать без настроения, значит, она сегодня не пила. Трезвый рассудок не самым лучшим образом влияет на ее нервную систему.

– И как долго это будет продолжаться? – Зудит она, следуя за мной по пятам. – Даже если ты найдешь подходящего мужчину, он не станет терпеть такие долгие отлучки на работу! Ни один мужик не выдержит того, что его променяли на карьеру! И семья этого не выдержит! Ты останешься одна, как и я! – Театрально заломив руки, мать роняет голову. – Все повторяется, все…

– Мам, тебе не о чем переживать. – Уверяю ее я, оборачиваясь. – Мужчину, который не станет что-то там терпеть от меня, я сама не стану терпеть ни секунды. Сечешь?

Мама останавливается и закатывает глаза.

– Тоже записалась в феминистки? – Фыркает она.

– А туда даже и записываться не нужно. – Усмехаюсь я. – Нужно всего лишь уважать себя.

– Это до добра не доведет.

– Зато я уж точно не стану переживать, что «осталась» одна в «своем возрасте». – Говорю ей, стараясь по-доброму улыбаться. – Жизнь не заключается в том, чтобы счастливо устроиться «за мужчиной», она заключается в том, чтобы быть счастливой в гармонии с собой.

– Бедная моя девочка. – С этими словами мама заключает меня в объятия. – Такая глупенькая, такая наивная!

Я обнимаю ее в ответ.

И улыбаюсь, вспоминая, как хорошо провела вечер с Карлом. Если честно, я могла бы перебирать бумажки и обсуждать с ним дела журнала хоть до самого утра.

– Ну, чего ты разошлась? – Высвобождаясь из объятий, спрашиваю я. Убираю маме волосы за уши. – Целый день не виделись, а ты встречаешь меня своим ворчаньем. Спросила бы, «как дела, Диана?»

– Как дела, Диана? – Примирительно улыбается мама.

– Прекрасно. Наш журнал проходит переформатирование, и я делаю все, чтобы остаться в команде, которая продолжит работу после отъезда европейского ревизора. Это будет совершенно новый, современный проект, мама. И я рада, что смогу быть его частью и заниматься любимым делом.

– Кстати, насчет любимого дела. – Мама тянет меня за собой в комнату. – Я нашла и почистила от пыли твою швейную машинку. Прибралась в раскройных материалах и инструментах.

– Ого. – Я останавливаюсь в дверях, глядя на машинку, стоящую на столике. – Мы с ней не виделись с самого переезда в эту квартиру!

– А помнишь, ты обещала сшить мне сарафан?